Между первыми холмами Синтлы и городом тянулись низкие засеянные поля; здесь канавы и искусственные водоемы на каждом шагу перерезали путь. Пришельцы завязнут среди канав, и тогда легко будет засыпать их с холмов камнями, дротиками, стрелами, горящими головнями, навалиться сверху, окружить, раздавить. Их мало, несколько жалких сотен, - об этом рассказал вождям перебежавший от белых человек- воин из племени Лисы, захваченный и увезенный белыми тринадцать лет назад. Их мало, и они боятся смерти, - перебежчик сам видел: они умирают, их можно ранить, у них красная кровь,- как у всех людей.
- Вождя белых можно принести в жертву, - хорошая будет жертва богу Вицлопучтли, - сказал один вождь.
- Да, вождя белых и его слугу: он молод. Юноши угодны нашему богу, - сказал второй вождь.
- А всех остальных сделать рабами! - сказал третий вождь.
- Пускай приходят сюда, - племя Волков встретит их так, как волки встречают врага. Табасканские волки еще не потеряли своих зубов.
Воины дудели в дудки, били в барабаны, ждали врага.
Едва рассвело, Кортес собрал всю свою армию на площади города Табаско.
- Мои капитаны!.. Мои храбрые солдаты! - сказал Кортес. - Не станем сидеть и ждать, пока враг возьмет нас измором. Выйдем в поле, померяемся силами с неприятелем. Наступление - половина победы!
- Наступление - половина победы! - подхватили капитаны.
Начальником пехотного отряда Кортес назначил Диего де Ордаса; пушками ведал де Меса, а во главе кавалерии стал сам Кортес. Всего десять коней было в отряде, но Кортес еще по опыту войны на Кубе знал силу конного войска в стычках с индейцами и сильно надеялся на свою кавалерию.
Конный отряд - сам Кортес и девять его капитанов (Пуэртокарреро, Монтесино, Кристабаль де Олид, Альварадо и другие) - все лучшие наездники и искусные бойцы - должен был выйти из города позже, поска-кать берегом реки, в обход и напасть на индейцев неожиданно с левого фланга.
Пехотинцы выступили первыми, за ними вслед шла артиллерия. Позади, в арьергарде, шли еще сорок человек пехоты.
Разведчики нашли дорогу: по затопленным полям шла твердая насыпная дорожка, похожая на дамбу или на межу. Дорожка была узка: едва двое человек могли шагать по ней рядом, плечо к плечу. Идти пришлось очень медленно: пушки то и дело сползали с межи в сторону и проваливались в болото.
Место было открытое, потом пошли заросли. Высокие колючие кустарники скрыли солдат с головой. Из-за кустарника ничего не было видно впереди, но скоро стал слышен гул, грозный, колеблющийся гул тысячного войска, собравшегося на склонах Синтлы.
Пушки несколько поотстали, авангард вырвался из колючих зарослей вперед. Гул и свист оглушили солдат, и даже самые храбрые попятились назад, в заросли. Все склоны Синтлы, насколько хватало глаз, покрыты были народом. Ближние холмы и дальние, и те, что за ними, едва различимые под ослепительным солнцем, и склоны к реке, и вся круглая равнина - все пестрело людьми, шевелилось, шумело, оскалилось масками, ощетинилось пиками; все готовилось броситься навстречу, окружить, смять, уничтожить жалкую горсть кастильцев.
- Раны господни! - сказал Лопе. - Раны господни, мы отсюда не уйдем живые.
Он крестился, косясь на Хуана де Торреса. Но раздумывать времени не было. Капитан де Ордас обернулся к своим.
- Вперед!-сказал де Ордас.
Люди бросились вперед.
И тут Лопе показалось, точно само небо с воем и грохотом обрушилось на него.
Свет дневной потемнел от летящих камней, от тучи дротиков и стрел. От топота, свиста и воя загудела земля.
- А-ла-та-а-ла-а! - с устрашающим воем индейцы двинулись вперед.
- Огонь! - скомандовал Диего де Ордас.
- Ра-та-тах!.. Та-так!..
Стрелки разрядили мушкеты и аркебузы. Передние ряды индейцев дрогнули и смешались, попятились, но сейчас же задние, напирая, вынеслись вперед, и все войско плотной стеною снова надвигалось на испанцев.
- Они уже не боятся огня, пречистая дева! - сказал Лопе.
Снова ударили мушкеты; десятки раненых и убитых упали среди индейцев. Мушкетеры палили без промаха по такой густой толпе. Но сотни и тысячи смыкались вокруг упавших, позади набегали все новые и новые, расписанные полосами груди уже врывались в испанские ряды, волчьи головы грозили вплотную.
- Мне кажется, ты прав, земляк, мы отсюда не уйдем живые, - сказал Хуан де Торрес.
Десять - пятнадцать раненых свалились на землю среди испанцев; индейцы наскакивали с длинными пиками, целясь прямо в глаз, и солдаты, прикрываясь щитами, отбивались каждый от десятка таких пик.