«Долг и честь едины, — был его призыв. — Надо изгнать этого авантюриста, этого игрока, который имеет наглость внедрять мораль, царящую за карточным столом, в банковское дело Франции.»
Под этим благовидным предлогом он начал настраивать против иностранца и парламент.
Но мистер Лоу не оставался сторонним наблюдателем этих интриг. Видя опасность со стороны Ноая, он решил устроить небольшой контр-подкоп.
Начал он с Дюбуа, который уже получил от него в подарок значительное число облигаций Банка. Кроме того, хорошо представляя, что цели Ноая враждебны его собственным, он был заинтересован в поддержке банкира.
Широкий рот этого Ришелье в зародыше растянулся в ухмылке:
— Положитесь на меня, барон. Немного терпения, и мы разделаемся с господином Ноаем. Два человека в Совете уже за нас. Первый — д'Аржансон. Я знаю, вы с ним ладите. Пожалуйтесь ему на д'Агессо. Он главный союзник Ноая. Уничтожим д'Агессо, и Ноай наполовину обескровлен. А для уничтожения д'Агессо лучше д'Аржансона вам не найти. Маркиз мечтает занять пост канцлера. Так что смело вербуйте его. Потом Сен-Симон. Он смертельно ненавидит Ноая и уже поэтому поддержит нас. Подумаем и о других, а пока поговорите с этими двумя.
Мистер Лоу повидал д'Аржансона в тот же день и пожаловался на враждебность канцлера.
— А, д'Агессо! — засмеялся тот. — Способный человек, но ужасно боится герцогов. Это его ахиллесова пята. Ноай может делать с ним, что ему угодно. Дорогой мой Ла, я думаю, что регенту следует быть начеку с этими сплетниками. Это в моей сфере деятельности как генерал-лейтенанта.
Чтобы подружиться с Сен-Симоном, когда-то сторонником признания банкротства страны, достаточно было только сказать о неприязни со стороны Ноая.
— Честно признаюсь, господин Ла, я в отношении финансов профан. Вообще-то французскому дворянину здесь не за что краснеть. Но я верю тем, кто в этих вопросах разбирается. А они говорят, что созданный вами Банк свидетельствует о ваших необычайных способностях. Не следует на мой взгляд позволять, чтобы враждебность со стороны господина де Ноая могла нанести вам ущерб. Я обязательно выскажу это Его Высочеству.
— Вы мне оказываете честь вашей поддержкой, господин герцог, — польстил ему мистер Лоу.
И вот, когда регент издал указ, обязывающий сборщиков податей получать их в банкнотах Генерального Банка, а парламент неожиданно взбунтовался, отказавшись этот указ утвердить, Дюбуа, тайный ментор и доверенный агент регента, посчитал своим долгом известить того, что главным возмутителем в парламенте был Ноай. Одновременно маркиз д'Аржансон в качестве королевского генерал-лейтенанта с сожалением известил регента, что у него есть информация о том, что господин де Ноай пытался организовать обструкцию королевского указа и, таким образом, виновен в измене. Наконец, господин де Сен-Симон с потемневшим строгим лицом высказал Его Высочеству свое мнение о том, что герцог де Ноай принимает большее, чем уместно для дворянина, участие в финансовых вопросах, с другой стороны, смыслит он в них не больше, чем обыкновенный дворянин.
Каждого Его Высочество внимательно выслушал и поблагодарил. Все были удивлены, что он сделал это без обычной легкости. Уверившись после этих бесед в своей правоте, регент именем короля потребовал от парламента утвердить его указ без обсуждения и проволочек. Ноай и его сторонники не решились при такой настойчивости регента требовать, чтобы парламент ждал решения Совета. Напуганный суровым тоном регента и собственным безрассудством, парламент капитулировал, затаив против Лоу глубокую ненависть.
Довольный мистер Лоу рассказал эти новости своему брату, который работал теперь на улице Кенкампуа.
Уильям Лоу обрадовался:
— Я думаю, это великолепно. Теперь твоя работа завершена.
— Завершена? — мистер Лоу улыбнулся и покачал головой. — Мы только расчистили стол для игры, в которую я надеюсь сыграть, когда сдадут карты.
Воодушевление брата сникло. Он был осторожным человеком.
— Разве нам не хватит того, что мы имеем? Все так здорово идет. У нас великолепная система кредитов. Ты распоряжаешься шестьюдесятью миллионами, и им остается только прирастать. Чего же тебе не хватает?
— Упаси Бог, Уилл, разве я просто мелкий лавочник, зарабатывающий на пропитание? Да ты, кажется, еще не знаешь меня. Разве я забочусь о деньгах? Мне нужна сама игра. И я еще никогда не играл с такими ставками, как собираюсь.
Уилл, лишенный темперамента игрока, посмотрел на него отстраненно.
— Я думаю, Джон, что должен был бы любить тебя, даже если бы ты не был моим братом. Но не скрою от тебя, бывают времена, когда ты кажешься мне почти отвратительным.
Глава 5
Отпевание
Мистер Лоу получил карты для своей игры только через несколько месяцев. Озлобление господина де Ноая и его сторонников достигло к тому времени пика.
Со времен Ришелье и Кольбера[27] монополию на морскую торговлю и использование колоний держали такие компании как Китайская, Сенегальская и Канадская.
Осенью 1717 года Кроза, владевший компанией по использованию богатств Луизианы и долины реки Миссисипи, решил продать свою концессию, сочтя ее неприбыльной.
Мистер Лоу сразу увидел в этом шанс для начала осуществления своей мечты. Она заключалась в объединении банков, сбора налогов с населения и управления монополиями таким образом, чтобы государство стало как бы одним большим предприятием во главе с ним. Это все было заложено им уже в ту самую идею, которую отверг Совет.
Прослыв, благодаря успеху своего Банка, фантастически богатым человеком с феноменальным финансовым чутьем, он мог теперь без околичностей заговорить о передаче ему концессии Кроза.
Поначалу регент возражал:
— Вы не представляете себе, что это такое. Кроза сообщает, что он оставляет колонию в полной разрухе, колонисты — опустившиеся личности, их отряды напоминают банды, дисциплина отсутствует и к тому же там тропическая лихорадка и настоящий голод.
Но мистер Лоу знал об этом и это его не пугало.
— Я и не ждал, чтобы господин Кроза покинул процветающую колонию. Но во всем этом виноваты только методы, какими он управлял. Он взялся за то, что было выше его возможностей. Я выяснил, что земли Луизианы исключительно плодородны, ее богатства неизвестны Старому Свету, я запасы минералов, включая золото и серебро, превосходят даже богатства Мексики или Перу. Передайте мне управление этой колонией, и я в короткое время сделаю Францию богатой и свободной от долгов. Я обещаю, а Ваше Высочество знает, что я слов на ветер не бросаю.
Он объяснил свой план. Приманкой, которой он снова пытался соблазнить регента, как и в случае с созданием Банка, была перспектива дальнейшего изымания государственных обязательств у населения. Но масштаб деятельности теперь был совсем иной. Для финансирования всего проекта в Америке потребовалось бы, по мысли мистера Лоу, сто миллионов ливров.
— Боже милостивый! — воскликнул регент.
Мистер Лоу невозмутимо продолжал. Надо будет основать компанию, которая выпустит двести тысяч облигаций стоимостью пятьсот ливров каждая, что сделает их доступными всем. Но под них потребуется обеспечение в размере двадцати пяти миллионов ливров золотом. Мистер Лоу берется принимать у населения государственные обязательства и обменивать их по номинальной стоимости, а не по курсовой, которая в два раза ниже.
Стремление превратить обесценивающиеся бумажки в золото само по себе гарантирует покупку облигаций. Все остальное будет уже делом компании, которая при умелом руководстве должна будет окупить вложенные в нее средства и увеличить свою стоимость до суммарной стоимости выпущенных облигаций, т. е. до ста миллионов ливров.