Дон Фелипе сел на лошадь, и носилки доньи Манчи двинулись от Блуа в направлении Парижа.
Глава 12. У Лоредана
Старый город засыпал; от Сены поднимался прозрачный туман, тянулся по берегам, карабкался по узким улочкам я потихоньку стирал очертания крыш и башен старинных домов.
Улица Сен-Дени, днем заполненная людьми, пустела на глазах, лавки закрывались.
Однако лавка мэтра Самюэля Лоредана, богатого золотых дел мастера его называли королевским ювелиром, - была еще открыта; ее довольно хорошо освещала стоявшая посреди стола медная трехфитильная лампа.
За столом работала молодая девушка.
Это была Сара Лоредан. В комнату вошел на цыпочках седобородый человек и подошел к ней.
- Барышня! - позвал он.
Сара повернула голову.
- А, это ты, мой старый Жакоб?
- Да, барышня. Вы еще долго не ляжете?
- Я жду отца.
- Я боюсь, барышня, что хозяин сегодня придет очень поздно ночью.
- Как? - удивилась она. - Разве он не пошел, как обычно, к нашему соседу-кожевеннику с Медвежьей улицы сыграть партию в кости?
- Если бы он был у мэтра Бопертюи, кожевенника, он бы уже давно вернулся.
- Ты думаешь?
- Черт возьми, барышня, - ответил Жакоб, старший приказчик Самюэля Лоредана, - сигнал тушить огни уже давно прозвучал.
- Правда? - спросила девушка и поспешно бросила работу.
- Вы же знаете, что кожевенник Бопертюи строго блюдет все указы.
- Но где же тогда отец?
- Думаю, что он пошел в Лувр.
- Значит, король вернулся?
- Да, барышня, еще вчера. Недолго он пробыл в Блуа.
- Во имя неба, Жакоб, - воскликнула с ужасом Сара, - не говори мне о Блуа.
- Почему, барышня?
- Разве ты не знаешь, какой опасности я подверглась по дороге в этот проклятый город? О, если бы чудо не привело мне на помощь этого молодого офицера...
- Ах, да, - сказал старый Жакоб, - капитан... капитан...
- Капитан Мак, - закончила фразу девушка и слегка покраснела.
- Храбрый капитан! - пробормотал старик Жакоб. - Барышня, опишите мне, где это произошло, я из тех мест и смогу все себе хорошенько представить.
- Это в двух лье от Блуа, в стоящей на отшибе гостинице под вывеской "У Единорога".
- "У Единорога"?! - воскликнул Жакоб, - Это было в гостинице "У Единорога"?
- Да.
- Но она принадлежит моему племяннику.
- Твоему племяннику? Жакоб, у тебя есть племянник?
- Да, барышня, - ответил Жакоб, - есть у меня дурень-племянник, который вытянул у меня все мои сбережения, чтобы сделаться трактирщиком, и все протратил. И это у него вы подверглись такой опасности? Ах, он презренный, ах, он грубиян этакий!
И в ту минуту, когда Жакоб, которого его молодая хозяйка Сара Лоредан называла Жобом, возмущенно произнес эту тираду, в эту самую минуту в лавку вошел человек.
Это был Самюэль Лоредан, королевский ювелир.
Под мышкой он нес большую кожаную сумку и немного запыхался.
- Уф! - произнес он, бросая сумку на прилавок, - я уж думал, что король так сегодня и не кончит наши дела.
- Король вам сделал большой заказ, батюшка? - спросила Сара.
- Очень большой. Сдается мне, что при дворе происходят весьма странные вещи.
Произнеся эти слова, Самюэль Лоредан сел и вытер пот со лба. Дочь подошла к нему; на лице у нее было написано любопытство.
- Расскажите мне об этом, батюшка, вы же знаете, как я охоча до новостей.
Самюэль заулыбался.
- Я тебе расскажу кучу всего, а ты завтра пойдешь и выболтаешь все своему крестному, господину де Гито?
- Ну и что, а почему бы и нет? У меня от крестного нет секретов, и я с ним обращаюсь совсем как с вами, папочка. А ведь господин де Гито - большой вельможа.
- Да, но из всех его крестниц, а у него их много, потому что он всегда обожал крестины, ты - самая любимая.
- Это правда.
Самюэль Лоредан посадил дочь к себе на колени и поцеловал ее в лоб.
- Так вы, любопытная девица, желаете знать, что происходит при дворе?
- О, да! Расскажите мне...
- Не очень-то прилично, но все равно все скоро станет всем известно; а, впрочем, хозяйке магазина, чтобы не попасть впросак, следует все знать. Помнишь, когда мы ездили в Блуа, я вез королю серьги...
- Которые заказал кардинал? Да, помню, батюшка.
- И по задумке кардинала эти серьги предназначались королеве.
- Ах, так?
- Да, - продолжал Самюэль Лоредан, - кардинал, которого тревожило все усугубляющееся отчуждение короля от королевы, задумал примирить их величества...
- В замке Блуа?
- Вот именно. Когда король приехал в Блуа, примирение супругов казалось тем более возможным, что мадемуазель де Отфор была в немилости. Кардинал расставил в боевом порядке всю артиллерию, и все было устроено так, чтобы король встретил Анну Австрийскую на охоте, но тут произошло событие, которое чуть было не разрушило все планы.
- О! Какое же событие?
- Охотясь в Шамборском лесу на следующий день по прибытии, король встретил красавицу-испанку, сестру фаворита Месье, брата короля.
- Дона Фелипе д'Абадиос? Мне о нем рассказывали в Блуа. И что же?
- Ну, и его величество с первого взгляда влюбился в прекрасную иностранку.
- А дальше что?
- Ну вот, когда я приехал в Блуа, я застал короля за ужином в ее обществе, и отдал ему заказанные серьги при ней.
- Я начинаю догадываться! Король отдал серьги испанке?
- Именно так. И через несколько минут назначил ей свидание на тот же вечер. Но все это стало известно господину кардиналу, и как раз в ту минуту, когда король собрался на свидание, приехала королева.
- И испанка прождала короля напрасно?
- Увы, да! Но король тут же принял ответные меры. Он отослал дона Фелипе и его сестру в Париж, попросил королеву вернуться в Амбуаз и объявил, что сам он возвращается в Париж.
- И приехал в город сегодня вечером для того, чтобы встретиться со своей прекрасной испанкой?
- Да, и он вызвал меня, чтобы заказать для нее драгоценный убор из бриллиантов, принадлежащих короне. Завтра при дворе большой выход, и несомненно, донья Манча (так зовут испанку) будет представлена официально, тем паче, что Месье, брат короля, вернулся тоже, а кардинал, кажется, впал в немилость.
Окончив рассказ, Самюэль Лоредан вытащил из кармана ключ и пошел в глубину лавки.
Там стоял странный предмет меблировки в форме сундука высотою в пять футов из кованного ажурного железа. Этот предмет, чудо изобретательности одного флорентийского мастера, представлял собой как бы два ящика, стоящих один в другом. Меньший был кован из толстого листового железа и предназначен для хранения драгоценностей, камней, жемчуга - одним словом, всех тех ценностей, которыми торгует ювелир. Больший ящик был ажурным и походил на клетку дикого зверя; в нем была сделана дверь, в которую человек мог пройти, не сгибаясь.