- Сходство не могло ввести меня в заблуждение, потому что тот, в Блуа, был в маске.
- Ну, тогда вы уж точно ошиблись!
- Нет, нет, - твердила Сара, - это он, он!
- Безумие!
- И голос его, и взгляд... и фигура, и походка...
- Ах, барышня, - возразил Жоб, - наверняка вы ошибаетесь... Но даже если и нет, я же здесь, с вами, ваш верный старый слуга!
- Ах, да что же ты можешь против него?
- Как что могу?! - воскликнул Жоб в воинственном негодовании.
Он помолчал, а потом продолжил в комическом ужасе:
- Ну, во-первых, я могу запереть лавку...
- Прекрасно, запри поскорее. О, конечно, - продолжала девушка, по-прежнему трясясь от страха, - я не лягу спать, пока отец не вернется, но ты все равно запирай, все равно запирай.
Старый Жоб шагнул к двери, но вдруг вскрикнул и отшатнулся. На пороге возник человек. Сара тоже вскрикнула от ужаса. Мужчина по-солдатски отдал честь и произнес:
- Простите... извинения прошу... Я явился несколько поздно...
- Не бойтесь, барышня, воскликнул Жоб, - это не злоумышленник!
- О, нет, что вы, - сказал вошедший.
- Это мой племянник.
- Чистая правда, мамзель, я племянник дядюшки Жоба.
Но тут старый Жоб засомневался:
- Да нет, ошибся я, не может быть, что это мой племянник... Сидуан...
- И все же это я, дядюшка.
- Но мой племянник не солдат, а трактирщик, и при вас шпага, шляпа с пером и сапоги со шпорами.
- И несмотря на все, это все же я, Сидуан, сын вашей сестры, дядюшка Жоб.
И Сидуан, а это действительно был он, еще раз поклонился Саре.
- Как, это все же ты? - спросил с удивлением мастер.
- Конечно, я, дядюшка.
- И вправду ты? Ну, тогда подойди, поцелуй меня.
- С удовольствием, дядюшка, воскликнул хозяин гостиницы "У Единорога".
И повис на шее у старика.
Когда родственные излияния чувств закончились, старый Жоб холодно и спокойно осмотрел племянника с головы до ног и строго произнес:
- Ну, а теперь объясни, это еще что за маскарад?
- Да никакой это не маскарад, дядюшка!
- Так это форма?..
- Моя, дядюшка.
- Так ты стал солдатом?
- Я денщик у одного капитана... Но это совершенно необыкновенный капитан! Во-первых, у него есть веревка повешенного...
- Что ты мелешь?!
- Он и мне кусок дал...
- Вот олух!
- И с того дня все мне удается, а доказательство тому, что я вас вижу, обнимаю...
И Сидуан снова повис на шее у старого дядюшки Жоба.
- Как все удается? - спросил Жоб. - Так ты что, продал трактир?
- Да, дядюшка.
- И с прибылью?
- Ох, нет, я потерял, и немало, но это ничего. Капитан дал мне кусок веревки повешенного.
- Послушай, дурачина ты эдакий, может быть, ты все же объяснишь мне толком... - проворчал выведенный из терпения Жоб.
- Ну, коли вам угодно, - ответил Сидуан, - я готов. Значит, так. Вы знаете, что я сделал плохую покупку, приобретя гостиницу "У Единорога"?
- Догадываюсь, а денежки мои так просто в этом уверены.
Сидуан продолжал:
- Ни одного посетителя. Так мы втроем там и куковали, - конюх, служанка и я; но вот однажды вечером явился путешественник...
- Ну и?
- Вот этот капитан. Он смеялся, пил, не закусывая, громко говорил. Я поведал ему свои горести. "Послушай, - сказал он мне, вздыхая, - вот тебе веревка повешенного... она приносит счастье." И вправду, через час появился один дворянин...
- Он был в маске? - перебила его Сара.
- Да, а с ним красивая дама, и они мне дали двадцать пять пистолей...
- Скажите, - спросила Сара, - а этого капитана случайно звали не Мак?
- Черт возьми, да, мамзель, это он, мой добрый, мой дорогой хозяин... капитан Мак!
- Это мой спаситель, - сказала Сара.
- Что? Что вы сказали? - спросил растерянно Сидуан.
- Стоп! - прервал его Жоб. - Тебя это не касается. Поговорим лучше о тебе. И как же случилось, что ты стал солдатом?
- Потому что я пошел с капитаном.
- А зачем ты с ним пошел?
- Ах, как зачем? Затем, что когда он собрался уходить, я решил, что и удача может уйти вместе с ним.
- Парень совсем свихнулся, - прошептал старый Жоб, подымая глаза к небу.
- Да нет же, дядюшка. С тех пор, как я при капитане, мне все удается, и вот вам доказательство: раньше стоило мне, как орлеанскому буржуа, шкаф открыть, как меня прохватывал сквозняк. А теперь, попаду ли я под дождь или под снег, тепло ли, холодно ли, а я здоровым-здоровешенек.
- Но, господин Сидуан, - прервала его Сара, - а что же этот... капитан Мак?
- О, он гордый и красивый дворянин, барышня.
- А где же он... сейчас?
- Где он? Да здесь, в Париже... со мной... мы вчера вечером приехали... он, может быть, зайдет за мной сюда...
- Сюда? -переспросила Сара, и на ее бледных щеках появился легкий румянец.
- Ей-ей, я ему сказал, что иду навестить дядю...
- Так значит, - сказал старый Жоб, - ты - денщик этого капитана?
- Да, дядюшка.
- Какого-то искателя приключений...
- Жоб! - воскликнула с упреком Сара.
- Ах, черт! Но ведь это не имя - Мак, а, барышня!
- Это имя человека, который меня спас.
- Ах, простите, барышня, - пробормотал старый Жоб. - я совсем голову потерял! Я и забыл про это. Славный, чудесный, превосходный капитан! Пришел бы он сюда, я бы, наверное, его расцеловал!
И не успел он этого сказать, как чей-то голос ответил ему с порога лавки:
- Ну, если есть у вас на сердце такое желание, прошу вас, не стесняйтесь, господин Жоб.
Старый мастер в удивлении обернулся, Сара вскрикнула, и в сдвинутой набекрень шляпе, подбоченившись, на пороге возник капитан Мак.
- Да, и правда, - произнес капитан, - я вижу, тут меня не ждали!
Капитан Мак был не тем человеком, которому могло помешать присутствие старого Жоба или его племянника Сидуана. Сердце его было переполнено, и почтительно поцеловав Саре руку, он взволнованно, но громко и отчетливо сказал ей:
- Мадемуазель, я имел честь один раз защитить вас, не будучи с вами знаком, от трусливого и подлого человека, напавшего на вас. Но, поверьте мне, моя задача еще не выполнена, и как только я приехал в Париж, меня вел к вам какой-то тайный голос, говоривший мне, что вы, может быть, еще подвергаетесь опасности...
- О, сударь, - сказала Сара, скрывая свои чувства, - я надеюсь, что этого негодяя нет в Париже.
- Э! Кто знает? - ответил он легкомысленно.
- Сударь, - продолжала Сара, - я сожалею, что отца нет дома, и он не может принести вам свою благодарность.