- Да.
- В вашей спальне.
Донья Манча снова отступила на шаг.
- Вы входили в мою спальню? - произнесла она.
- О, не в вашем парижском доме, сударыня, и не в спальню, которую вы занимаете в замке Блуа.
Само название "Блуа" заставило донью Манчу еще больше сдвинуть эбеновые брови.
И в ту же минуту на ум ей пришло одно воспоминание.
- Этот голос, - подумала она, - как-то смутно мне знаком.
Мак продолжал с таинственным видом:
- Помните вы некую гостиницу?.. В часе езды от Блуа, и дождливую ночь?
- Замолчите! - живо откликнулась испанка.
- Не бойтесь ничего, сударыня, - произнес Мак, понижая голос, - я уже сказал вам, я порядочный человек; я просто хотел, чтобы вы знали, как я нашел вашу серьгу.
- Говорите, - ответила она, и голос ее задрожал.
- Итак я нашел эту серьгу в вашей спальне, в гостинице...
- Но... когда?
- Как раз в ту минуту, когда вы оттуда вышли.
Донья Манча быстро подошла к капитану, взяла его за руку и спросила:
- Так вы были в этой гостинице?
Маку пришлось закусить губы, чтоб не засмеяться, поскольку было очевидно, что донья Манча его не узнает.
- Да, я там был, - ответил он.
- Значит, вы видели?
И голос доньи Манчи задрожал еще сильнее.
- Все и ничего, сударыня.
И он тонко улыбнулся, как бы дополнив этой улыбкой свою мысль. Донья Манча пристально посмотрела на него.
- Вы сказали мне, что вы порядочный человек, - сказала она.
- Надеюсь, что так.
- Порядочные люди скромны.
- Я нем, как могила.
Чело испанки прояснилось.
- Значит, вы знаете, кто я?
- Может быть...
- Я многое могу.
- Верю вам.
- Вы честолюбивы?
- Сударыня, прежде чем ответить на ваш вопрос, позвольте вам рассказать одну историю.
- Историю?
- Да, историю о той ночи, которую я провел в гостинице, в Блуа...
- Довольно, сударь, довольно!
- О, вы жестоки! - прошептал Мак.
Она с удивлением посмотрела на него. Капитан продолжал:
- В жизни бывают весьма странные случаи. Исполнив долг порядочного человека, я возвращался в гостиницу. Одно окно было освещено. Я подошел поближе...
- И увидели?..
- Одну секунду, сударыня. Окно было низко над землей. Мужчине ничего не стоило в него войти.
- А дальше?
- Лампа погасла. Я прыгнул через подоконник. Нежный голос прошептал мне: "Я здесь." И поцелуй закрыл мне рот.
Донья Манча вскрикнула и безумными глазами уставилась на Мака.
- Но кто же вы? - воскликнула она.
- Я вам уже сказал, - меня зовут капитан Мак!
И с этими словами капитан Мак хотел взять руку доньи Манчи и галантно поднести ее к губам, к великому восторгу Сидуана, восхищенно шептавшего в своем углу:
- А капитан-то - настоящий сердцеед.
Но донья Манча живо отняла у капитана руку. Казалось, она готова убить взглядом наглеца, который хвастался столь многим.
- Может быть, я сделал глупость! - подумал Мак и напустил на лицо самое наивное выражение.
Минуту стояла тишина. Капитан размышлял: "Принципы у меня превосходные, но на практике мне их применять не приходилось. Я всегда говорил, что рота рейтаров не так опасна, как одна женщина, и вдруг, очертя голову, кинулся в атаку на эту, в результате чего я сделаю любовницу короля своим смертельным врагом. Ну, простите меня!"
В свою очередь, донья Манча думала:
- Как мне насовсем отделаться от этого человека, с которым меня связала такая ужасная тайна?
Она смотрела на него со страхом, смешанным с ненавистью. И все же она первая прервала молчание. Она спросила Мака:
- Вы - капитан?
- Да, наемный капитан, к вашим услугам.
- Вы должно быть, честолюбивы?
- Как когда, зависит от обстоятельств, - ответил Мак.
- Итак, чего бы вы хотели? Говорите.
- Но, - наивно ответил он, - я ничего не хочу.
И он посмотрел на донью Манчу, та отступила.
- Но, - сказала она, - вы забываете, кто я и что я могу. И если бы вы пожелали...
На губах капитана появилась улыбка.
- Сударыня, - сказал он, - я полагаю, что вы ошибаетесь; я - бедный солдат, это правда, но сердце у меня не менее благородное, чем у короля. Я храню тайны, которые доверили мне судьба и случай, и мое слово не продается.
Он сказал это так грустно, но с таким искренним и благородным выражением, что донья Манча была тронута и внимательно взглянула на красивого молодого человека, который почтительно стоял перед ней и печально смотрел на нее ясным взглядом.
Мак понял, что в мыслях испанки что-то изменилось.
- Сударыня, - добавил он, - как только вы отсюда выйдете, донья Манча для меня умрет. Я забуду все, даже ее имя.
Испанка протянула ему руку.
- Это правда? - спросила она.
- Клянусь вам королевскими лилиями и моей верной шпагой.
- Я верю вам, - просто ответила она.
И не отняла свою руку, которую капитан держал в своих, когда он поднес ее к губам.
- Прощайте, сударыня, - сказал он.
- До свидания, - сказала она, - потому что мы еще увидимся.
- Завтра вы уже забудете меня, - сказал он.
- Кто знает? - ответила она, покраснев.
Она поправила плащ, опустила на лицо капюшон и собралась уже уходить, но вдруг еще раз протянула ему руку и повторила:
- До свидания.
Мак проводил ее до двери и выглянул на улицу, где неподалеку от лавки стояли носилки доньи Манчи с носильщиками.
Молодая женщина сделала ему прощальный жест и быстро удалилась. Вернувшись, Мак сказал Сидуану:
- А теперь запри дверь.
Сидуан ошалело посмотрел на Мака.
- Как, капитан, - пробормотал он, вы позволили ей уйти?
- Ну и что?
- Вот просто так? - продолжал Сидуан.
- А что, по-твоему, я должен был сделать?
- Ну, черт возьми! Не знаю... в самом деле... но мне кажется...
- Дурень! - проронил Мак.
Потом он снова уселся за стол и протянул Сидуану свой стакан.
- Налей мне вина, - сказал он.
- Все равно, - бормотал Сидуан, - вот я бы...
- Вот ты бы... что бы ты сделал?
- Разумеется, если бы я был как вы, капитаном...
- Ну вот потому-то ты и не капитан, - сказал со смехом Мак.
- Ах да, капитан, - сказал Сидуан, которого веселость Мака несколько пугала, - мы что, будем всю ночь бодрствовать?
- Конечно, раз мы обещали мадемуазель Саре и твоему дядюшке Жобу. Разве уж так страшно провести ночь за стаканом вина?