- Совершенно ничего не знаю, - чистосердечно ответил Мак, - я найденыш.
- Скажите лучше, что вы - потерянное дитя.
- То есть?
- Один человек, который был слугой в нашей семье, похитил вас в возрасте четырех лет. Впрочем, человек этот умер.
На конторке стоял ларец со стальным кованым замочком. Дон Фелипе взял его и отпер. В ларце лежала связка пергаментов. Испанец вынул их, развернул и разложил перед Маком.
- Вот бумаги, доказывающие ваше происхождение, - любезно сказал он.
Мак рассеянно пробежал их глазами.
- А кто мне докажет, - спросил он, - что эти бумаги принадлежат мне?
- Ей-богу, - сказал дон Фелипе, - дорогой кузен, моего слова, по-моему, достаточно.
- Да ну? - сказал Мак,
- Но посудите сами: все же, если вчера я хотел, чтобы вас повесили...
- Ах да, ведь верно!
- А сегодня называю вас своим кузеном... значит, произошли какие-то изменения.
- Все это хорошо и мило, - сказал Мак, - но здесь-то я как оказался?
- Разве вы не пили щербет в Шатле?
- Да... я что-то припоминаю.
- Так вот, в нем было снотворное.
- Так, и что же дальше?
- Вы уснули, и вас перенесли сюда.
- По чьему приказу?
- Моей сестры, доньи Манчи.
- Ага, прекрасно, теперь понимаю, - проговорил Мак.
- Ну, теперь наконец, - с улыбкой спросил дон Фелипе, - вы поймете, может быть, что вы и в самом деле дон Руис и Мендоза?
- А мне бы все же не хотелось отказываться от моего имени "Мак"!
- Вам так хочется, чтобы вас повесили?
- Ни в коей мере.
- А я клянусь вам в том, - сказал дон Фелипе, - что если бы Мак вернулся в Шатле, его бы немедленно повесили.
- Но почему?
- Потому что так угодно кардиналу.
Само слово "кардинал" было доводом, против которого не могло быть возражений.
- Ба! - заявил Мак. - Но если дело обстоит так, как вы говорите, и я не понравился кардиналу, так он распрекрасно меня прикажет повесить и под именем дона Руиса и Мендозы!
- Ошибаетесь... дон Руис и Мендоза в большой милости.
- У кого?
- У короля.
Мак удивлялся все больше и больше. А дон Фелипе продолжал:
- Король ведь любит испанцев.
- Да, я-то кое-что об этом знаю, - проворчал Мак.
- Месье, брат короля, то есть герцог Орлеанский, тоже любит испанцев.
- Ну и что же дальше? - спросил Мак.
- И все это потому, что испанцы не любят господина кардинала.
- Прекрасно.
- И Месье, брату короля, - а он сейчас в большой милости, - так вот, стоит только ему что-нибудь попросить у короля, как он тут же это получает.
- И что же он попросил?
- Место коменданта одного из королевских фортов.
- Для кого?
- Для любимого кузена доньи Манчи, дона Руиса я Мендоза.
- Дон Фелипе, - прервал его, нахмурившись, Мак, - у меня прекрасный характер, и я умею понимать шутки; но если вы сейчас же не прекратите эту шутку, то, клянусь вам, хоть у меня и отняли шпагу, я найду другую.
- А зачем?
- А чтобы проткнуть вас насквозь.
- Чума на вашу голову! - воскликнул дон Фелипе. -Однако, вы весьма недоверчивы, господин комендант форта Ла-Рош-Сент-Эрмель.
- Простите, как?
- Я сказал: Ла-Рош-Сент-Эрмель.
- А что это такое?
- Это форт в Пикардии, комендантом которого вы назначены.
- Я?!
- Да, вы. Смотрите сами.
И дон Фелипе ударил по колокольчику. В комнату снова вошел раззолоченный лакей.
- Где офицер монсеньора герцога Орлеанского?
- Уехал, - ответил лакей, - но оставил для дона Руиса этот пакет.
И подал на серебряном подносе большой свиток пергамента. Он был запечатан королевской печатью.
- Читайте, - сказал дон Фелипе.
Пергамент оказался патентом, составленным по всей форме, подписанным королем Людовиком XIII и скрепленным подписью Ришелье, на назначение дона Руиса и Мендозы комендантом форта Ла-Рош-Сент-Эрмель.
- Ну, так как? - спросил дон Фелипе.
- Ну, так я - не дон Руис, вот и все, - ответил Мак.
- Ваша милость ошибается, -раздался голос с порога, и портьера приподнялась.
- Сидуан! - воскликнул капитан.
- Нет, я больше не Сидуан, - заявил славный житель города Блуа, - я Иниго.
- Что, что?
- Я говорю, что меня зовут Иниго, - сказал Сидуан. - У хозяина испанца и лакей должен быть испанцем.
- Как ты сказал?
- Иниго.
- Один слог отбрось, один добавь, немного переделай, и получится не-го-дяй, - сказал Мак.
- Благодарю покорно, - ответил Сидуан.
- Послушай, дурень, - произнес капитан, - подойди сюда, и имей в виду, что, если ты немедленно не разъяснишь мне все эти тайны, весьма смахивающие на розыгрыш, я разгневаюсь, и гнев мой будет страшен.
Сидуан подошел; двигался он торжественно, как и подобает испанцу, который гордится своими предками и своим великим соотечественником Сидом.
Сидуан немного приоделся: нельзя же получить наследство и ходить в старом камзоле. Но чтобы показать все свое уважение к покойному дядюшке, он обвязал правую руку траурной повязкой.
С тех пор как он связал свою судьбу с судьбой капитана, трактирщик превратился в настоящего военного.
Капитан, глядя на своего бывшего слугу, который и в самом деле вообразил себя испанцем Иниго, не мог удержаться от смеха.
- Ах ты, бедный мой Иниго! - проговорил он сквозь смех.
- А имя-то красивое, - сказал Сидуан-Иниго, - а? Чума его побери! Небось от Тура до Блуа другого такого не встретишь!
Мак, пожав плечами, взглянул на дона Фелипе.
- Вы, я надеюсь, позволите расспросить моего лакея?
Дон Фелипе поклонился.
- Где ты был? - спросил Мак у Сидуана.
- У нотариуса.
- А зачем?
- Чтобы дать ему доверенность действовать от моего имени,
- А по поводу чего?
- По поводу наследства.
- Так ты получил наследство?
- А как же, от бедного дядюшки Жоба, которого убили Ригобер и его шайка.
- Хорошо! - сказал Мак. - Но, если ты не Сидуан, то и наследник тоже не ты.
- Ах, черт! - воскликнул Сидуан.
- Ну вот видишь, - продолжал Мак, - хватит глупых шуточек. Тебя зовут Сидуан, а меня - Мак; найди мне мою шпагу и плащ, и пошли отсюда.
- Как пошли? - ахнул Сидуан.
Дон Фелипе сделал удивленный жест.
- Дорогой идальго, - продолжал капитан, обращаясь к дону Фелипе, - я счел бы для себя честью быть вашим двоюродным братом, но, поскольку ничто мне не подтверждает этого родства...