- ... А пергамента, которые я вам только что показывал?
- Почему я должен думать, что они мои?
- Потому что я вам это говорю.
- Ба! Вы же хотели, чтобы меня повесили, а теперь хотите, чтобы я вам верил!
Сидуан состроил жалобную гримасу и делал Маку умоляющие знаки. Но тот продолжал:
- Не хочу я ни носить имя дона Руиса, ни быть комендантом Ла-Рош-Сент-Эрмели.
На тонких губах дона Фелипе зазмеилась улыбка:
- Предпочитаете виселицу? - спросил он.
- Что?
- Если вы хотите вернуться в мир под именем капитана Мака...
- ... то я буду повешен?
- Высоко и сразу.
- Но почему?
- Потому что кардинал приказал, а приказы кардинала всегда исполняются.
- Сами же видите, капитан, - сказал Сидуан, который, похоже, держался за свое новое имя, - сами видите: выбора у вас нет.
Но Мак, по всей видимости, уступать не собирался.
Дон Фелипе продолжал:
- Да, я хотел, чтобы вас повесили, это верно. И, следовательно, не могу считать себя оскорбленным тем, что вы мне не доверяете. Но у вас же есть друзья...
- Друзья? - переспросил Мак.
- Да, вот, например, ювелир Самюэль Лоредан...
Мак вздрогнул.
- И его дочь, - добавил дон Фелипе.
Мак подскочил на месте.
- Ну, хорошо, - сказал он, - а при чем они тут?
- Спросите у них совета.
- Тогда позвольте мне отсюда выйти.
- Не за чем, они здесь. Сейчас я их вам пришлю. Прощайте, кузен.
И дон Фелипе вышел, оставив Мака в величайшем удивлении. Но в дверях дон Фелипе обернулся и с ненавистью взглянул на Мака.
- Ну, наконец-то он мне попался, - прошептал он, - я думаю, что теперь донья Манча откажется от него!
... Мак смотрел на Сидуана, а тот на него.
- Сара здесь! - прошептал капитан.
Сидуан откликнулся:
- Ах, честное слово, я тут не виноват... они ко мне долго приставали, а я все им не хотел говорить, что вы здесь... Но они меня совсем замучили... и уж так они о вас беспокоились...
- Беспокоились? - переспросил Мак, и сердце его забилось чаще.
- Все равно, - прошептал Сидуан, как бы говоря сам с собой, - думаю, что я глупость сделал.
- О чем это ты? - спросил Мак.
- Черт, Сара - красивая барышня, это верно.
- Хороша, как ангел! - с восторгом подтвердил Мак.
- Ну вот, так я и знал! - простонал Сидуан.
- Что ты несешь, балда?
- Когда мужчина говорит о женщине, что она хороша, как ангел, продолжал Сидуан развивать свою мысль, - то считай, что он почти в нее влюблен.
- А тебе-то что? - сказал капитан, чувствуя, что он краснеет, как девушка.
- А этого бы нам совсем не нужно, - сказал Сидуан.
- А почему, можно узнать, Сидуан? - спросил Мак.
- А потому что барышня Сара - не для вас.
- Ну, как сказать, может быть, слишком богата...
- Не потому.
- А почему же тогда?
- Она - простая мещанка, а благородный идальго дон Руис и Мендоза...
- Опять! - закричал Мак и топнул ногой.
- Дон Руис, - продолжал с невозмутимым спокойствием Сидуан, - дон Руис и Мендоза, благородный испанец и королевский комендант форта Ла-Рош-Сент-Эрмель, не может любить дочь простого горожанина.
- Кого же я должен по-твоему любить, болван?
Сидуан не успел ответить. Дверь отворилась и вошел Лоредан, держа за руку свою дочь. Мак громко вскрикнул и, протянув к Саре руки, побежал ей навстречу.
Лоредан воскликнул:
- Как я рад, что вижу вас снова, монсеньор!
- Монсеньор? - переспросил Мак. - И вы туда же?
Сара с улыбкой смотрела на него.
- Конечно, монсеньор, - подтвердила она.
- Как, - сказал Мак, - вы тоже будете меня убеждать, что я - дон Руис и Мендоза?
- Конечно, вы - дон Руис, так оно и есть.
- Так! Это дон Фелипе вам подтвердил?
- Нет, донья Манча.
Это имя что-то прояснило капитану.
- Донья Манча, которая вас спасла, - договорила Сара.
- Вместе с вами, дорогая Сара, - ответил капитан, целуя ей руку. Итак, меня зовут дон Руис...
- Так утверждает донья Манча.
- Что-то я не очень этому верю.
- Так притворитесь, что верите.
И Сара бросила на Мака умоляющий взгляд.
- Все эти интриги недостойны меня! - продолжал он.
- Вы что, хотите вернуться в Шатле?
- О, нет!
- Ну, тогда, - сказала Сара с неожиданной повелительностью в голосе, тогда оставайтесь доном Руисом!
- И, следовательно, комендантом Ла-Рош-Сент-Эрмель?
- Да, - ответила Сара.
Мак опустил голову и прошептал:
- Ну что же! Чего хочет женщина, того хочет Бог!
- Гм! - хмыкнул Сидуан, которого обуяло внезапное честолюбие. - Как хорошо, что я здесь и слежу за этим делом!
Глава 24. Как при Екатерине Медичи
В то время, как Сидуан привел Сару Лоредан и ее отца в особняк на улице Турнель, донья Манча заперлась у себя, в самой отдаленной комнате дома.
Это время было еще не очень отдалено от века, когда правила Екатерина Медичи, века, полного страшных тайн и подозрений, и поэтому всякого рода скрытые убежища, слуховые ходы, отверстия в стенах для подглядывания и подслушивания не совсем еще вышли из моды.
В особняке на улице Турнель тайников, может быть, и не было, но были весьма таинственные уголки.
Донья Манча сидела в своей комнате и ждала.
Чего же она ждала?
Ждала она очень простой вещи. Она ждала, чтобы Мак, придя в себя, согласился носить имя дона Руиса и Мендозы, признал дона Фелипе своим двоюродным братом, позволил сделать себя комендантом Ла-Рош-Сент-Эрмели и соблаговолил из любви к ней, донье Манче, войти в небольшой заговор против господина кардинала, а, следовательно, против Франции.
О доне Фелипе, покорившемся ее воле и направленном ею к Маку, она рассуждала так:
- Если дон Фелипе на сегодня что-то значит при дворе, то этим он обязан мне. Если бы король меня не любил, он бы и не взглянул на моего брата. Следовательно, дон Фелипе будет делать так, как я захочу.
Итак, доньей Манчей было сказано дону Фелипе буквально следующее:
- Я хочу, чтобы капитан Мак занял место дона Руиса, играл роль, которую должен был сыграть дон Руис, чтобы с ним обращались столь же почтительно, как обращались бы с доном Руисом, и повиновались бы, как дону Руису.
И ничуть больше не беспокоясь на этот счет, она предоставила дону Фелипе свободу действий.
Но время тянулось для нее медленно. Наконец появился дон Фелипе. Он так улыбался, как будто король протянул ему для поцелуя свою руку.