Донья Манча пожала плечами.
- Я повторяю вам, - сказала она, - что, если с капитаном Маком случится несчастье...
- Так что тогда будет?
- Я поеду к кардиналу и открою ему весь план испанского заговора.
- Прошу прощения, - произнес все так же насмешливо дон Фелипе, - а если капитан вдруг умрет от несварения желудка или ему печная труба с крыши свалится на голову, я тоже буду виноват?
- Прощайте, - сказала донья Манча, - мне необходимо остаться одной. Прошу вас, уйдите.
Дон Фелипе направился было к выходу, но по дороге подошел к окну и выглянул в сад. Потом, повернувшись к донье Манче, произнес:
- Скажите, сестра, вы ведь достаточно плохо думаете обо мне и, пожалуй, способны предположить, что сцена в зеркале, которую я вам показал - это колдовство, к которому я прибегнул, чтобы погубить капитана?
- Может быть.
- Так подойдите, - продолжал он, делая донье Манче знак приблизиться к окну, - и посмотрите...
Донья Манча подошла и побледнела. Через сад шли мужчина и женщина, направляясь к воротам, выходившим на улицу. Это был старый Лоредан и его дочь.
- Ну как, вы все еще сомневаетесь? - спросил дон Фелипе.
- Уйдите! Уйдите! - закричала донья Манча, и в голосе ее слышались гнев и ненависть.
Дон Фелипе не заставил ее повторять это еще раз, но, уже стоя в дверях, прошептал:
- Через несколько часов она будет умолять меня, чтобы этого проклятого капитана повесили.
Оставшись одна, донья Манча без сил упала на стул, закрыла лицо руками и разрыдалась. Но слезы, как правило, женщин успокаивают. Поплакав, донья Манча почувствовала некоторое облегчение. Только что она ненавидела этого человека, теперь она его снова любила. И ревность только усилила эту любовь.
Облегчив свою душу слезами, испанка почувствовала, что снова может размышлять. Она посмотрелась в зеркало, и, хотя глаза ее покраснели от слез, она показалась сама себе столь красивой, что на губах ее снова заиграла улыбка.
Она утерла слезы, поправила свои густые, длинные, черные как смоль кудри и прошептала:
- Я хочу его видеть! Пусть он сравнит нас! Неужели я не красивее всех?
И донья Манча, выйдя из комнаты, направилась в тот зал, где по-прежнему находились Мак и Сидуан, читавший ему нравоучения. Сидуан был целиком на стороне доньи Манчи. Увидев испанку, Мак кинулся к ней.
- О, сударыня, - вскричал он, - я знаю все, чем вам обязан.
И он галантно поцеловал ей руку.
- В самом деле? - взволнованно спросила она.
- А потому, - продолжал он, - скажите, скажите мне, прошу вас, что я могу сделать для вас, чтобы выразить вам всю мою признательность?!
У доньи Манчи отчаянно забилось сердце, но лицо ее оставалось спокойным, и она продолжала улыбаться.
- Нужно мне повиноваться, - ответила она. - Вам известно, что вас зовут дон Руис?
- Да, конечно.
- А у дона Руиса есть обязательства...
- Я готов их исполнить.
- Вы видели сейчас одного испанца?
- Даже троих.
- Верно; это были дон Диего, дон Хиль Торес и дон Фелипе.
- Совершенно верно.
- Они вам назначили свидание на сегодняшний вечер?
- Да, в Томб-Иссуар, на равнине Мон-Сури.
- Нужно туда пойти.
- Бегу, - ответил с воодушевлением Мак.
Сидуан принес ему плащ и шпагу. Славный малый с улыбкой смотрел на донью Манчу и всем своим видом, казалось, говорил:
- Будьте спокойны, недели не пройдет, как он вас обожать будет.
Хотя капитан был влюблен в Сару Лоредан, он был полон признательности к донье Манче. И, конечно, прежде чем удалиться, он еще раз поцеловал руку прекрасной испанки...
И она осталась наедине с Сидуаном, который, казалось, был в сильном смущении.
- Сударыня, - сказал он, - если барышня Лоредан пришла сюда, так это не моя вина. Так велел дон Фелипе.
- Опять дон Фелипе! - прошептала донья Манча.
- О, он очень злится на капитана. Что же вы хотите?! - добавил Сидуан.
- За что?
- А за то, что капитан помешал похитить ему Сару Лоредан, в которую дон Фелипе был безумно влюблен.
Завеса с тайны упала. Донья Манча все поняла.
- Ну что же, тогда посмотрим, кто кого, дон Фелипе! - воскликнула она.
Глава 25 Любовь и дипломатия
"Ну и осел же я, - думал Мак, идя по улицам Парижа и заботливо прикрывая лицо плащом. - Если бы донья Манча меня не любила, стала бы она так стараться, чтобы меня спасти! И очевидно, дон Фелипе убежден, что я тоже люблю его сестру и могу ее скомпрометировать, иначе бы он не старался так меня повесить! Из всего этого я делаю вывод, что все можно уладить, объяснившись с доном Фелипе. Я скажу донье Манче: "Вы - слишком знатная дама, чтобы я осмелился в своих любовных мечтаниях возвыситься до вас." А дону Фелипе я скажу:
- Вы ошиблись. Я люблю не донью Манчу, а прелестную Сару Лоредан, которую вы знаете.
Донья Манча, конечно, перестанет мне покровительствовать. А дон Фелипе, естественно, перестанет меня ненавидеть."
Все эти прекрасные мысли вертелись в голове Мака, пока он шел с улицы Турнель до той улицы, где жил мастер Лоредан.
Мак отправился из особняка доньи Манчи на свидание на равнине Мон-Сури, но совершенно машинально изменил первоначальное направление и двинулся к дому Сары. И тут он услышал позади себя чьи-то шаги. Он обернулся и увидел, что его догоняет запыхавшийся Сидуан.
Он не сдержал жеста досады.
- Как, - спросил он, - опять ты?!
- Да, монсеньор.
- Болван ты, - сказал капитан, - мы же одни, ну какой я тебе монсеньор?!
- Могу называть вас и капитаном, лишь бы вы меня выслушали, продолжал Сидуан.
- Ну в чем еще дело?
- Вы идете к мэтру Лоредану?
- Да, туда.
- Вот поэтому-то я и бегу за вами.
- Ты хочешь туда пойти со мной?
- Нет, хочу, чтобы вы повернули обратно.
- Что, что? - спросил Мак, смерив Сидуана взглядом.
У того был такой вид, будто он сейчас заплачет.
- Добрый мой хозяин, - простонал он, - вы что, хотите чтобы удача вам изменила, и наша милая веревка висельника потеряла всю силу?
- Ну что ты несешь, дурень!
- Нет, дорогой хозяин, - жалобно продолжал Сидуан, - еще ни один человек не поворачивался спиной к удаче, как это делаете вы.
Мак пожал плечами.
- Вам и знатность дают, и богатство, и комендантом вас делают, и любят вас... Что вам еще-то нужно?