- Это снова вы! - воскликнула она, с гневом глядя на него.
- Вы видите меня в последний раз, - сказал он.
- Что вы хотите этим сказать?
- Я пришел попрощаться с вами. Я уезжаю.
- Уезжаете?
- Да, в Испанию. Там моя голова и головы наших друзей будут в безопасности.
При этом в голосе дона Фелипе прозвучало такое беспокойство, что это произвело на донью Манчу определенное впечатление.
- Но что же случилось? Говорите! - воскликнула она. - Приказываю вам, говорите!
- Вас любит король, - сказал дон Фелипе, - и вас, может быть, и помилуют... А нас...
- Помилуют, вы сказали?..
- Да, все открылось... Вот уже час, как кардинал все знает.
Донья Манча в свою очередь побледнела.
- Мы провалились у самой цели, и это - ваша вина, сестра, - прибавил дон Фелипе.
- Да объяснитесь же вы, наконец! - закричала она.
- Мне хватит для этого нескольких слов, - сказал он. - Где капитан Мак?
- Пошел на встречу с заговорщиками.
- Ошибаетесь; выйдя от вас, он пошел к Саре Лоредан.
Донья Манча почувствовала, что кровь бросилась ей в голову.
- Вы лжете! - прошептала она.
В глубине молельни на аналое, покрытом бархатом, стояло распятие из слоновой кости. Дон Фелипе подошел к нему, положил на него руку и торжественно произнес:
- Донья Манча, клянусь вам, что это правда.
- Я верю вам, - глухо сказала она.
Минуту она подавленно молчала, а потом спросила:
- Но что общего между этим и тем, что заговор раскрыт?
- Постойте... Сара Лоредан любит капитана.
- Пусть так.
- А капитан, - вы можете в этом не сомневаться, - любит Сару Лоредан.
- Дальше! - в бешенстве воскликнула донья Манча.
- Сара Лоредан дала ему добрый совет, и он ему последовал.
- Какой совет?
- Пойти к кардиналу, рассказать ему все, что случилось за последние два дня и навести его таким образом на след заговора.
- Но это бесчестно! - воскликнула донья Манча.
- Не отрицаю.
- Нет, невозможно!
- Но, тем не менее, это так.
- О! А кто мне это докажет?
Дон Фелипе снова положил руку на распятие.
- Сударыня, - сказал он, - вам известно, что испанец никогда не поклянется ложно на распятии. Я клянусь вам, что час тому назад Мак вошел к кардиналу.
Донья Манча воскликнула:
- О, негодяй! - и потеряла сознание.
Дон Фелипе позвал ее горничных:
- Займитесь вашей хозяйкой, - сказал он им, - мне нужно уйти.
И он покинул особняк.
- Ну, теперь, - прошептал он, - когда донья Манча придет в себя, даже если любовь еще останется в ее сердце, все равно ей не успеть спасти капитана. Конечно, я не принес ложной клятвы, утверждая донье Манче, что капитан Мак находится у кардинала, но я немного преувеличил, когда говорил, что он пошел выдать заговор. Чтобы выдать тайну, первым делом ее нужно знать, а Мак совершенно не посвящен в наши дела.
Рассуждая сам с собой таким образом, дон Фелипе по улице Сент-Оноре шел в сторону Пале-Кардиналь. На углу к нему подошел человек, который до этого стоял на своем посту недалеко от сторожки.
Дон Фелипе узнал дона Диего.
- Дон Руис вышел отсюда, - сказал дон Диего.
- И вы не пошли за ним?
- Незачем. Он там.
- Где "там"?
Дон Диего указал рукой на трактир напротив кардинальского дворца. На трактире была вывеска:
"У доброго монаха"
- Один? - спросил дон Фелипе.
- Нет, с этим увальнем, который служит у него оруженосцем, по имени, кажется, Сидуан.
- Прекрасно, - прошептал дон Фелипе. - Хозяин "Доброго монаха" очень меня почитает... и сделает все, как я хочу. Спасибо большое, дон Диего, я вас снимаю с поста.
- Свидание вечером состоится? - спросил дон Диего.
- Непременно, - ответил дон Фелипе.
И направился к трактиру, бормоча себе под нос:
- Но кое-кто на нем будет отсутствовать!
Глава 26. Как сражался дон Фелипе
"У доброго Монаха" был один из старых трактиров, которые располагались в окрестностях Лувра, Кардинальского дворца Тюильри, и основными посетителями которых были гвардейцы и солдаты.
Трактир "У доброго Монаха" был одним из самых посещаемых. И не потому, что вино было в нем лучше, или хозяин отпускал в долг, а потому, что он служил местом любовных свиданий и центром тайных политических интриг, которые принесли с собой итальянцы около века тому назад. Если вечером иногда какая-нибудь придворная дама, прикрыв лицо бархатной маской, приходила сюда на свидание с красавцем-мушкетером или гвардейцем его преосвященства, то здесь же затевалась не одна интрига, а, бывало, и заговор.
Трактирщик был бывший солдат по имени Пернисон.
Уже двадцать лет сидел он за своей стойкой, но никогда ни на кого не донес в полицию.
Никогда секреты не выходили за стены его заведения.
Несмотря на королевские указы, за закрытыми дверями трактира состоялась не одна дуэль.
Победитель уходил спокойно. А побежденного без лишнего шума зарывали в погребе, или выносили тело на улицу и бросали на углу, где стража и обнаруживала его поутру.
И если капитан Мак вошел в трактир "У доброго Монаха" первый раз в жизни, то дону Фелипе это заведение было хорошо знакомо. Много раз испанец ужинал здесь, и мэтр Пернисон хорошо понимал, как умный трактирщик должен ценить такого знатного гостя.
Трактир имел два входа.
Главный вход с площади перед Кардинальским дворцом.
Именно там висела традиционная ветка остролиста, а рядом с ней жестяная вывеска, на которой художник, имя которого до нас не дошло, изобразил толстощекого монаха, пьющего прямо из большого кувшина.
Через эту дверь входили обыкновенные выпивохи и все те, кто не был посвящен в тайны заведения.
Вторая же дверь открывалась только перед теми, кого к "Доброму Монаху" привело дело более серьезное, чем желание распить бутылочку-другую старого вина. Чтобы найти эту дверь, нужно было пройти в узкий и грязный переулок позади трактира, найти потайную пружину в углу стены, и тогда низенькая изъеденная червями дверь бесшумно отворялась, открывая доступ в темный коридор.
Завсегдатай притворял за собой дверь и шел по коридору; по левую руку в стене находилась другая дверь, в которую вошедший стучал два раза.
Когда и эта дверь отворялась, он оказывался перед винтовой лесенкой со стертыми ступенями, ведущей на второй этаж.