- Что вы там делаете, батюшка?
- Дитя мое, - ответил Самюэль Лоредан, - знаешь ли ты, что в этом ящике иногда бывает драгоценностей и золотых монет больше, чем на пятьсот тысяч ливров?
- О, я знаю, что вы очень богаты!
- В нашем ремесле нельзя иначе, дитя мое.
- Но зачем ящик двойной?
- Я его заказал, опасаясь воров, - ответил Самюэль Лоредан.
- Тогда зачем же вы оставляете первый ящик открытым?
- Ты хочешь это знать?
- Да, и почему вы нажали на пружину?
- Вот любопытная! - сказал он. - Воры до сих пор никогда не забирались в мою лавку, поэтому ты никогда не видела, как работает механизм этой клетки, но я сейчас доставлю тебе такое развлечение.
- Посмотрим! - ответила она.
- Жоб, - позвал Самюэль, - поди сюда.
Старый мастер подошел.
- Представь себе на минутку, что ты - вор...
- О, батюшка! - воскликнула Сара.
- Так вот, Жоб, - продолжал Самюэль, - войди в клетку и попробуй взломать сундук.
- Понимаю, - ответил, смеясь, Жоб и вошел в клетку.
Но как только его нога задела пружину, клетка внезапно захлопнулась.
Жоб оказался зажатым в столь узком пространстве, что даже руками не мог пошевелить, чтобы попытаться выломать толстые железные прутья клетки.
- Теперь понимаешь? - произнес ювелир. - Если вор попробует взломать мою кассу, с ним случится то же, что и с Жобом, а я преспокойно пойду и позову лучников капитана городской стражи. А теперь запрем лавку и пойдем спать.
Ювелир вернул свободу Жобу, и тот уже хотел закрыть ставни, как на улице послышались легкие шаги, и на пороге появилась женщина. При виде этой женщины лицо Самюэля Лоредана приняло выражение почтительного удивления. Это была донья Манча.
- Ах, дорогой господин Лоредан, - обратилась она к ювелиру, - я, кажется, успела вовремя.
- Да, действительно, сеньора, - ответил ювелир, - мы уже собирались закрывать, - и поскольку жилые комнаты находятся в глубине дома, мы бы, скорее всего, не услышали, как вы стучите.
- Господин Лоредан, - сказала испанка, - мне нужна ваша помощь.
- Я к вашим услугам, сеньора.
- Но это нужно сделать не завтра, а сейчас, немедленно.
- Чем могу быть вам полезен?
Донья Манча вынула из-за корсажа футляр и протянула его ювелиру.
- Я узнаю его, - сказал он, - Это футляр от тех серег...
- ... которые король подарил мне в вашем присутствии. Да, это он. Так вот, я потеряла одну серьгу.
- Что вы говорите, сеньора?!
- Ах, не спрашивайте меня ни о чем... Я просто потеряла голову, я обезумела...
- Но как же это случилось?
- Сама не знаю. Во всяком случае, король сегодня вечером прислал мне с пажом записку, что я должна завтра явиться ко двору. Если на мне не будет серег, то он решит, что я пренебрегаю его подарками, и я впаду в немилость. Значит, нужно срочно сделать точно такую же серьгу.
- Но, синьора, к завтрашнему дню мы не успеем...
- Нужно успеть! - сказала она, и в голосе ее прозвучали повелительные нотки будущей фаворитки.
- Только один мастер мог бы это сделать...
- Прекрасно, так где он?
- В Пре-Сен-Жерве. Но успеет ли он до завтра?
- Я заплачу, сколько он запросит, но серьга мне нужна во что бы то ни стало, - сказала донья Манча, и стало видно, что она волнуется все больше и больше.
В разговор вмешалась Сара.
- Батюшка, - сказала она, - вы же знаете, что Ворчливый Симон прекрасный мастер, и что он может сделать за одну ночь то, что другой за неделю не сделает.
- Да, да, знаю. Но застанем ли мы Ворчливого Симона дома?
- Это человек порядочный, - ответила Сара, - он по кабакам не ходит, в мяч не играет. Вы его застанете.
- Ах, милый господин Лоредан, - подхватила донья Манча, - если бы вы знали, какую услугу вы мне окажете! Мое положение, мое будущее при дворе зависит, может быть, от вас.
- Сударыня, - ответил ювелир, - я сейчас же еду в Пре-Сен-Жерве.
- Ах, вы возвращаете меня к жизни!
- И, если только Ворчливый Симон не умер, не заболел, и я застану его дома, вы получите вашу серьгу завтра до десяти часов утра.
- Господин Лоредан, - сказала донья Манча, пожимая ювелиру руку, если вы это сделаете, через два дня я буду всемогуща, и тогда просите у меня, что вам будет угодно.
Лоредан снова надел плащ и шляпу, а донья Манча, взволнованная, без сил, опустилась на стул. Потом ювелир вынул из железного ящика бриллианты и пластины из серебра, потребные для изготовления серьги.
- Дорогой господин Самюэль, - обратилась к нему донья Манча, - могу я просить вас приютить меня на несколько минут? Вы поедете в Пре-Сен-Жерве, а я в ожидании носилок посижу с вашей дочерью. Узнав, что король приглашает меня завтра на свой выход, я не стала ждать ни минуты и прибежала к вам пешком. К счастью, дон Фелипе д'Абадиос, мой брат, согласился за мной заехать.
- Будьте как дома, сеньора, - ответил ей Лоредан.
Донья Манча недолго беседовала с Сарой: не успел Лоредан уехать, как на улице послышались шаги множества людей, и у дверей лавки остановились носилки. Это был дон Фелипе д'Абадиос, приехавший за сестрой.
В ту ужасную ночь, когда дочь Лоредана чуть не попала в его власть, дон Фелипе ни на мгновение не снимал маску, и, следовательно, Сара никогда не видела его лица.
И тем не менее, когда он вошел, она вздрогнула и инстинктивно отодвинулась в тень.
- А, это вы, дон Фелипе?! - воскликнула донья Манча. - Победа! Серьга у меня будет.
- Когда?
- Завтра утром.
- Боже мой, - думала Сара, - где я могла слышать этот голос? И где я видела этот дикий, устрашающий взгляд?
Дон Фелипе увидел ее и поклонился. Его душило волнение. Он говорил себе: "Вот эта женщина, которая стала бы моей, если бы какой-то презренный искатель приключений ее у меня не отнял!"
Но, поскольку Сара очень побледнела, и видно было, что она вся во власти невыразимого ужаса, дон Фелипе счел более благоразумным поскорее уйти из лавки.
Поэтому, поклонившись девушке с деланным равнодушием, он сказал донье Манче:
- Ну, раз так, идемте. Все к лучшему... Уже поздно, и дома нас ждут.
Он подал сестре руку, еще раз поклонился Саре и вышел. Донья Манча простилась со взволнованной девушкой дружеским жестом. Жоб в это время, совершенно не обращая внимания на происходящее, запирал витрины и закрывал наружные ставни лавки.
Дон Фелипе сел в носилки вслед за сестрой.
- Что с вами? - спросила она. - Вы очень бледны.
- Я испытал сильное потрясение.
- Когда?
- Только что, когда снова увидел эту девушку.
- Как? Вы уже видели ее раньше?
- Да.
- А где?
- Эта та женщина, которую я хотел похитить в Блуа.
- Ах, - сказала донья Манча, - я надеюсь, что вы теперь откажетесь от ваших омерзительных планов?
- Почему откажусь?
- Но потому что ее отец оказывает нам серьезную услугу.
- Ах да, и верно, - усмехнулся дон Фелипе, - я и забыл про вашу серьгу. И где только черт помог вам ее потерять?
- Не знаю... Наверное, я обронила ее, когда сопротивлялась в темноте.
- Кому сопротивлялись?
- Но... ему...
- Дорогая моя, - сказал задумчиво дон Фелипе, - все, что с нами случилось за последние семь дней, воистину странно. При дворе ходит очень странный слух; мне его передал один из дворян брата короля.
- Какой слух?
- Утверждают, что в ту ночь, о которой мы с вами говорим, король, будто бы, и не покидал замка Блуа.
- О, что до этого, - воскликнула, смеясь, донья Манча, - то это действительно забавно.
- Вы так считаете?
- Да, потому что я еще чувствую на своих губах...
Она умолкла на полуслове. Дон Фелипе тоже замолчал и впал в задумчивость.
Носилки проехали по улице Сен-Дени, пересекли площадь Шатле, проследовали берегом и, наконец, подъехали к воротам известной гостиницы, где останавливались знатные вельможи и дворяне из провинции, у которых не было в Париже своего дома.