- Это, может быть, сам король! - подумал честолюбивый трактирщик. Ах, дорогой капитан! Это он для меня все это сделал! Поэтому-то его я и не подумаю беспокоить.
Незнакомец затворил входную дверь и оглядел нижний зал трактира. Он заметил какую-то дверь и отворил ее.
- Что это за комната? - спросил он.
- Моя, мой принц, - ответил Сидуан.
- Уступи мне ее; ты ляжешь в другом месте! Так ты мне отвечаешь, что никого нет?
- Никого нет, клянусь вам, мой принц.
- Прекрасно. Убирайся.
- Ваше высочество не желает отужинать?
- Нет.
- А вина ваше высочество не желает?
- Тоже нет.
- Но, может быть, госпоже герцогине... понадобится помощь моей служанки? - продолжал угодливо Сидуан.
- Нам ничего не нужно! Убирайся!
Перинетта ушла раньше, пожав еще раз плечами, как она делала обычно, когда ей приходилось признаваться себе, что Сидуан - все-таки дурень. Трактирщик же трижды поклонился и уже тоже собирался уйти, как вдруг кавалер в маске остановил его:
- Прошу прощения, приятель, - сказал он, - еще одно слово. Хочу дать тебе совет.
Сидуан снова поклонился.
- Если ты хочешь дожить до старости и разбогатеть, иди ложись, укройся с головой одеялом, и какой бы шум ты не услышал, спи как мертвый.
- Повинуюсь вашему высочеству, - дрожа, ответил Сидуан.
И он вслед за Перинеттой поднялся по лестнице, оставив весь первый этаж гостиницы в распоряжении человека в маске и его спутницы. Тогда кавалер, подвигая незнакомке стул, произнес:
- Садитесь, донья Манча, и давайте побеседуем.
- О, дон Фелипе, я вся дрожу; теперь я горько раскаиваюсь, что согласилась на это свидание...
- Вы с ума сошли! - сухо ответил кавалер.
- Брат мой, у меня очень дурные предчувствия.
- Предчувствия обманчивы, донья Манча.
- Да услышит вас Бог! Но мне страшно...
- Чего вы боитесь? Боитесь увидеть короля Франции у ваших ног... через час? Боитесь стать орудием планов нашего с вами государя, короля Испании?
- Но вы понимаете, - в волнении ответила она, - кем я вынуждена буду стать?
- Вы станете королевой, донья Манча. Король любит вас... Достаточно мне взглянуть на эти баснословно дорогие серьги, которые он вам сегодня подарил, чтобы убедиться в его любви.
- Но эта любовь, взаимная или нет, все равно преступна!
- Политика извиняет все. Вы - испанка, Манча, и, уступая любви короля Франции, вы служите королю Франции, королю Испании и испанской принцессе, которую кардинал Ришелье, наш смертельный враг, низвел до второстепенной роли жены без влияния и власти. Король Людовик XIII обычно пребывает в печали и скуке, и уже давно ни одна страсть не могла вытеснить из его души влияния красного сиятельства. Он увидел вас, оценил вашу красоту, он любит вас, и вы вытеснили из его сердца госпожу де Отфор, единственную его любовницу. Вас представил королю Гастон Орлеанский, его брат, и только от вас зависит, сумеете ли вы стать королевой и послужить великому делу Испании. Ну, будьте же благоразумны, сестра. Скажите себе, что небо судило вам выполнить великую задачу: свергнуть Ришелье и освободить мир от ярма.
- Пусть будет так, - ответила донья Манча, - я повинуюсь. Но до полночи еще далеко...
- И прекрасно, потому что я хочу на это время воспользоваться этим залом.
- Вы хотите сказать, что я должна уйти?
- Да... О, не удивляйтесь, - с улыбкой добавил дон Фелипе, - я прекрасно управлюсь с обеими интригами- и с вашей, и со своей.
- Что вы этим хотите сказать, брат?
- Прошу вас, пройдите в эту комнату и дождитесь там моего отъезда. А если услышите крики, не пугайтесь.
- Какое еще преступление вы задумали? - спросила донья Манча, и в голосе ее прозвучало презрение, смешанное с ужасом.
- Никакое, моя красавица; я тоже попробую заставить себя полюбить.
- Кого заставить?
- Одну девушку, прекрасную как ангел, и богатую как инфанта. Наш герб столь стар, что нужно подновить его позолоту, а меня неравный брак никогда не страшил.
- Я вас совсем перестаю понимать, дон Фелипе.
- Ну что же, послушайте дальше: вы видели ювелира, который только что приехал в Блуа и привез серьги, подаренные вам королем?
- Да, это ювелир Лоредан.
- У него есть дочь... И я ее люблю.
- Она должна сюда приехать?
- Да, благодаря одной хитрости, которую я придумал. Она едет в Блуа, чтобы встретиться там с отцом. Я подкупил погонщиков мулов, везущих ее носилки, и они остановятся здесь под каким-нибудь предлогом. Я похищу девицу, и отец ее увидит только в тот день, когда согласится отдать мне ее в жены.
- Но это омерзительно! - воскликнула донья Манча.
- Ба! Всегда-то вы находите какие-то ужасные слова, чтобы обозначить самые простые вещи. Ну ладно, давайте без этих ребячеств. Ступайте в эту комнату и не выходите оттуда, пока я не уеду.
И, поскольку донья Манча продолжала сопротивляться, дон Фелипе втолкнул ее в комнату Сидуана со словами:
- Не беспокойтесь, до прихода короля я уеду.
И он затворил за ней двери и остался один в нижнем зале гостиницы. Через несколько минут вдали раздался звон бубенцов.
- А, вот и она! - прошептал дон Фелипе и, притворив наружные двери, скользнул в самый темный угол зала.
У порога остановились носилки, и дон Фелипе услышал, как девичий голос спросил:
- Как? Разве это гостиница "У Единорога"?
- Да, мадемуазель, - ответил какой-то мужчина.
Дон Фелипе снова надел маску на лицо.
- И ты говоришь, - продолжал женский голос, - что я должна сюда войти, Гольдери?
- Да, мадемуазель.
- Но зачем?
- Ваш батюшка назначил вам здесь свидание, мадемуазель.
- Ох, у нее какой-то зловещий вид, Гольдери.
- Это угодное Богу заведение, мадемуазель.
И слуга, толкнув дверь, пропустил вперед высокую и красивую девушку. Девушка с опасением оглядела зал.
- Сейчас выйдет хозяин, - сказал слуга. - Подождите, мадемуазель, мы только поставим мулов в конюшню.
- Ох, мне страшно, - прошептала девушка.
В это мгновение дон Фелипе вышел из темного угла, где он прятался, и подошел к ней. Увидев его, девушка сделала несколько шагов назад, но дон Фелипе поклонился ей столь учтиво и остановился на столь почтительном расстоянии от нее, что она немного успокоилась и посмотрела на него скорее удивленно, нежели испуганно.
- Кто вы, сударь? - спросила она.
- Человек, который питает к вам интерес и хочет вас защитить, ответил дон Фелипе.
- Защитить? - переспросила она. - Значит, мне грозит какая-то опасность?
- Это зависит от вас, а не от меня, Сара.
- Вы знаете мое имя? - воскликнула она.
- Конечно, знаю. Вы - дочь Лоредана, королевского ювелира.
- О, раз вы знаете моего отца, сударь, - вновь заговорила Сара, - вы, без сомнения, объясните мне...
- Почему ваши люди попросили вас остановиться здесь?
- Именно так, сударь. Вы это знаете? Может быть, вы видели сегодня моего отца в Блуа?
- Да, мадемуазель, я был у короля, когда Лоредан явился и принес заказанные ему драгоценности.
- Но, сударь, - сказала Сара, - раз вы знаете, кто я, и знаете моего отца, почему вы не разговариваете со мной с открытым лицом?
- Прежде чем снять маску, я позволю себе объяснить вам, почему вы здесь.
И дон Фелипе сделал шаг вперед и ловким маневром оказался между девушкой и входной дверью, чтобы отрезать ей все пути к отступлению.
- Так значит, отец меня здесь не ждет? - спросила Сара, вновь охваченная беспокойством.
- Нет, - ответил дон Фелипе. - Вас здесь жду я.
- Вы?
- Я, и я люблю вас, - произнес он внезапно. - И самое заветное мое желание - предложить вам мое имя и мою руку.
Сара вскрикнула.
- Ах, - сказала она, - меня заманили в ловушку!
- Да, - ответил дон Фелипе, - ваш отец, хоть он и буржуа, так тщательно оберегает свое сокровище, то есть свою дочь, что мог мне отказать, хоть я и дворянин, поэтому я это сделал.