Но чтобы это сработало – чтобы это действительно сработало, – я должна хотеть – нет, я должна быть достаточно смелой, чтобы отследить все мои шаги обратно до самого первого дня, дня, когда мы принимали воинскую присягу, того самого первого раза, когда я позволила Дженксу обрести власть над собой, и первого дня, когда моя реакция сообщила ему, что он имеет значение, – и начать всё заново.
Мой собственный путь.
* * *
Ещё какое-то время я сижу на камешке. Музыка такая хорошая, и холодный ночной воздух тоже прекрасен. Я не знаю, что я собираюсь сказать Марии, но мне кажется, что она как раз одна из целей на моем новом пути. Что бы я ни сказала, слова должны быть искренними и идти от самого сердца, и боже мой, всё это казалось куда страшнее того, что мог сказать или сделать мне Дженкс.
Наконец, я возвращаюсь в комнату. Уже ночь, но ещё достаточно рано, и, открывая дверь, я думаю, что Мария ещё в библиотеке Макдермотта, вместе с Бьянки, Дель Орбе и Пьерром. Вместо этого я застаю её здесь, она сидит за столом в окружении книг и бумаг.
Когда я вхожу в комнату, она поднимает взгляд.
Я начинаю нести ерунду.
– Привет, это... эм, я... – именно поэтому люди заранее планируют всё, что хотят сказать, чисто на всякий случай. – Я думала, ты ещё в библиотеке Макдермотта.
Мария качает головой:
– Нет, я... я хотела быть здесь к твоему возвращению. Я беспокоилась за тебя, – говорит она. Жгущее чувство возвращается, но на этот раз я знаю, что это за эмоция, пусть она и кажется крайне плохой и жутко неудобной.
Отсюда я и начинаю.
– Я не знаю. – Я делаю глубокий вдох. Пытаюсь выторговать немного времени, чтобы в голове сформировалась хотя бы одна отчётливая мысль. А затем я понимаю. Я понимаю, что должна сказать.
– Я тоже тебя люблю.
– Дэнверс... – начинает Мария.
– Это было очень сложно, я чувствую себя полной дурой, и я на самом деле не сильна во всём – я касаюсь рукой груди и вяло вожу её кругом, – этом.
– Дэнверс...
– Пожалуйста, ты лучшая подруга, что у меня когда-либо была, и я знаю, что я сегодня вообще всё испортила, схлестнувшись с Дженксом, и что ты меня предупреждала. Ты всё время пыталась предупредить, что я зря ищу приключений себе на задницу, но...
– Дэнверс! – кричит Мария, захлопывая учебник.
Я замолкаю, плюхаюсь на кровать и пододвигаюсь к стене. Мария поворачивается в кресле лицом ко мне.
– Я хочу... ну, в первую очередь я хочу, чтобы ты никогда больше не произносила фразу «искать приключений себе на задницу».
Я не могу удержаться от смеха, облегчение и радость захватывают меня врасплох.
– Вас поняла, – отвечаю я.
– Люди постоянно лажают. Я так расстроилась не поэтому, – поясняет Мария.
– А почему же тогда? – спрашиваю я.
– Из-за того, что сказал Дженкс... я знаю, хуже его нет, но он на самом деле повторял слова Вольффа, если тебе это поможет.
– Вся эта ерунда об обучаемости.
– Что звучит почти как...
– Позволь себе учиться, – заканчиваю я.
– Ага.
– Не знаю, что в этих идеях такого, что они пугают меня. Я действительно не знаю.
– Меня они тоже пугают.
– Правда?
– О, абсолютная. Но мне кажется, я нашла ответ.
– Что нашла? – спрашиваю я.
– Мы направляемся в крайне нелепое место, так что пристегнись, – смеется Мария.
Я изображаю, как забираюсь в кабину самолёта, и Мария смеётся.
– Так и знала, что ты собираешься пристёгиваться по-настоящему.
Я натягиваю вымышленный ремень, киваю Марии и легкомысленно машу рукой.
– Готова, – говорю я.
– Что ты в конечном итоге хочешь от Дженкса? – спрашивает она.
Я думаю о нежелательных, но суперпросвещающих откровениях, которые пришли ко мне, пока я сидела на дурацком камне позади Митчелл-Холла.
– Если он посчитает, что я хороша, может быть, и я смогу поверить, что я хороша, – медленно говорю я.
Мария кивает.
– А что потом?
– Я буду счастлива. И наконец-то почувствую, что нашла своё место. Что я важна. Что я имею значение.
– А что ты чувствуешь рядом со мной?
Обжигающие слёзы появляются моментально. Мария подходит и садится рядом со мной. Я не могу поднять на неё взгляд. Слёзы текут и текут.
– Я счастлива. Я чувствую, что нашла своё место. Что я важна. Что я имею значение.
Мария берёт меня за руку.
– А хочешь узнать, что я чувствую рядом с тобой?
– Да! – кричу я сквозь ужасные, прекрасные слёзы.
– Я счастлива. Я наконец-то чувствую, что нашла своё место. Что я важна. Что я имею значение.
– Правда?
– Да!
Я смеюсь, и Мария крепко меня обнимает.
– Ты такая упрямая, Дэнверс.
Мы сидим на моей кровати и жутко рыдаем, кажется, несколько часов[20], но на самом деле всего несколько минут. Когда мы, наконец, размыкаем объятия, мне... легче. Что-то внутри меня сдвинулось, пусть даже всего на несколько миллиметров.
– Нам никогда не будет места в мире Дженкса, – горько говорю я.
– Нет, не будет, – доброжелательно соглашается Мария, смахивая слёзы.
А затем наши лица расплываются в улыбках.
– Вот и хорошо, – говорю я.
Мария берёт меня за руку.
– Он может оставить его себе.
ГЛАВА 16
Конверты с результатами экзаменов на получение лицензии пилотов-любителей по-прежнему лежат наверху крошечной стопки на пустом столе Марии.
Не говоря ни слова, мы с Марией продолжаем заниматься своими делами, стараясь не то чтобы не смотреть на них, даже не признавать наличия конвертов. Но приём заявок на вступление в «Летающих соколов» заканчивается сегодня. Пора. Нам нужно принять любой исход.
– Давай просто возьмём их с собой на плац и там откроем, – предлагаю я.
Взгляд Марии устремляется к конвертам, а затем обратно ко мне. Я заканчиваю шнуровать кроссовки и встаю. С каждым моим шагом глаза Марии распахиваются всё шире.
– Хорошо, но...
Я так и не узнала, что она хотела сказать дальше, поскольку её речь прерывается коротким вскриком. Прыгая на одной ноге, вторая наполовину застряла в не до конца надетой кроссовке, она едва не падает, пытаясь добраться до конвертов. Видя проигрышное положение Марии, я бегу вперёд и одним плавным движением хватаю письма и поднимаю их в воздух. Я вижу хмурое лицо Марии и смеюсь.
– Идём. Хватит размышлять. Приём заявок заканчивается сегодня. Мы должны это выяснить, – говорю я с максимально убедительной фальшивой бравадой в голосе, какую только смогла изобразить. Мария опускает руки и смиренно вздыхает.
Мы потеплее одеваемся, чтобы выдержать уличный холод, и я кладу конверты в передний карман толстовки с капюшоном, а Мария тем временем балансирует на одной ноге, пытаясь завязать шнурки на второй кроссовке, и снова и снова повторяет «хорошо» сквозь стиснутые зубы.
Я натягиваю капюшон и слегка обеспокоенно гляжу на Марию.
– Ты готова?
– Нет.
– Ты что, всерьёз думаешь, что ты могла не сдать? Прям всерьёз?
– А ты всерьёз думаешь, что ты могла не сдать? Прям всерьёз? – возвращает она мне мой же вопрос.
– Хммф, – вот и всё, что я могу на это ответить.
Мы обе будто играем в «доверься и поверь в себя». Наконец, Мария открывает дверь и взмахивает рукой, словно говоря «после вас». Я неохотно топаю наружу, и мы молча идём к беговым дорожкам.
Когда мы приходим на плац, Бьянки, Дель Орбе и Пьерр уже разминаются.
– Что не так? – спрашивает Дель Орбе.
– Бы что, опять повздорили? Я не вынесу, если вы опять повздорили, – говорит Бьянки.
– Нет, мы не повздорили, – отвечает Мария.
Вся троица моментально расслабляется.
– Фух, – говорит Пьерр, и делает вид, будто вытирает лоб.
– Это пришло по почте, – говорю я, эффектным жестом извлекая конверты из кармана.
– Забавная вещь с американской почтовой службой – они так и норовят доставить все конверты, – шутит Бьянки.