Он здесь, и он наблюдает. Отлично.
Гонка начинается. Главный старшекурсник срывается со стартовой линии. Он поворачивает за угол, но гонка идёт плотно. Когда он добегает передать эстафету, мы идём на третьем месте сразу за лидером. Передача палочки проходит гладко, и наш второй бегун без проблем бежит на свой этап. Бьянки занимает место, готовясь к третьему этапу. Я чувствую на себе взгляд Джонсона – он только что осознал, что с ним на финальном этапе буду соревноваться я, а не Бьянки. Появляется наш второй бегун и передаёт эстафету Бьянки. Я заступаю на стартовую линию.
– Удачи, – говорит Джонсон, не в силах удержаться, полным издёвки тоном.
Я спокойна и сосредоточенна.
– Дэнверс. Я сказал «Удачи», – повторяет он несколько громче, но я не обращаю на него внимания и наблюдаю за тем, как Бьянки выводит нас на второе место, прямо позади команды Джонсона.
Бьянки огибает поворот, и Джонсон вместе со своими подначками растворяется на заднем плане. Мы встречаемся взглядами, и эстафетная палочка внезапно оказывается в моей руке. Теперь в мире есть только я и беговая дорожка.
Я легко обгоняю Джонсона и даже позволяю себе небольшую ухмылку, когда он остаётся глотать пыль у меня за спиной. И хотя я люблю уничижительные ремарки, большую часть времени поступки действительно говорят громче слов.
Сегодня не одна из тех потрясающе напряжённых гонок, в которых я вырываюсь вперёд в последний момент. Даже близко не такая напряжённая. Я легко уделываю Джонсона и финиширую первой с большим отрывом.
«Агрессоры» становятся «почётной эскадрильей». И на несколько кратких мгновений из нашей жизни исчезают крики, муштровки, маршировки и заправка кроватей с рулеткой.
Нам позволяют говорить, смеяться и поздравлять друг друга. Мы с Бьянки обмениваемся искренними улыбками. Сегодня погожий ясный денёк, и солнышко так славно освещает моё лицо.
Я замечаю группу старших преподавателей академии, прокладывающих путь через толпу и поздравляющих каждого члена «Агрессоров». Дженкс подходит последним, никуда не спеша. Я смотрю на Марию. Она тоже его видит. В кои-то веки между «Агрессорами» и ВИПами идёт непринуждённая беседа. Мы стоим «вольно», и на несколько кратких мгновений празднования нет никаких «да, сэр» или «нет, сэр». Такая возможность действительно выпадает раз в жизни.
Дженкс протягивает мне руку, и поначалу на его лице не видно никаких воспоминаний о нашей краткой встрече, но затем... я вижу, как его осенило. С его лица исчезает любое подобие вежливости, и он, не сказав ни слова, шагает к Марии.
– Отличная работа, Рамбо, – говорит он.
– Благодарю вас, сэр.
– Особенно меня впечатлили ваши лидерские способности в перетягивании каната. Я заметил, как с самого начала вы поменяли местами членов эскадрильи. Я не расслышал, что вы там им кричали, но не сомневаюсь, что ваши приказы были безупречны, – говорит Дженкс.
– Наша команда боролась изо всех сил, – говорит Мария.
Дженкс улыбается и намеревается идти дальше.
– Сэр, я бы хотела поговорить с вами о «Летающих соколах», – она указывает на меня, – мы слышали, что вы возглавляете эскадрилью.
– Да?
Мария расправляет плечи.
– Мы бы хотели подать заявку.
– Вступительные испытания в «Летающие соколы» открыты для всех, – Дженкс делает паузу, как раз достаточную для того, чтобы мы с Марией обменялись восторженными взглядами, после чего добавляет: – у кого есть лицензия пилота-любителя.
– Лицензия пилота-любителя? – переспрашивает Мария.
– В таком случае я полагаю, у вас её нет? – спрашивает он с едва различимой ноткой снисходительности в голосе. Едва различимой.
– Нет, сэр, – признаёт Мария.
Дженкс переводит взгляд на меня.
– Нет, сэр, – говорю я.
– Какая жалость, – улыбается Дженкс.
– Да, сэр, – ровным голосом говорит Мария.
– Не падайте духом, – мы с Марией выпрямляемся. – «Летающие соколы» всегда нуждаются в поддержке. – Дженкс делает паузу. Мы ждём. – С земли.
– Да, сэр, – чётко говорит Мария.
Дженкс одаряет нас последней тонкой улыбкой и уходит с поля вместе с остальными «шишками».
– С земли, – я медленно повторяю слова Дженкса.
– В брошюре ничего не говорилось о лицензии пилота-любителя, – Мария кипит от злости.
– Что же нам теперь делать? – спрашиваю я.
– Не знаю.
Мы с Марией замолкаем. Сегодняшняя победа тускнеет в сравнении с жестоким разочарованием текущего момента.
Мы обе погружаемся в свои мысли и осматриваем горизонт в поисках ответа, молнии, идеи, а может быть, лицензии пилота-любителя, время от времени разочарованно качая головами. Мы стискиваем зубы, упираемся руками в бёдра, а затем просто опускаем их, ходим туда-сюда и злимся. Вдруг Мария останавливается прямо передо мною.