– Свежевыжатый лимонад? – Пьерр разве что слюни не пускает.
– Да, котик, свежевыжатый лимонад, – отвечает Бонни и ласково треплет ему щёчки. Пьерр краснеет, но нарисовавшуюся у него на лице улыбку теперь не сотрёшь и при всём желании.
– Да, мэм, – хором отвечают они.
Пьерр с Бьянки исчезают в ангаре, отправившись на поиски вкуснейших напитков, которые столь ласково пообещала им Бонни и которые, по всей видимости, напомнили им о доме.
– Ну, и что теперь? – спрашивает Джек, когда мы остаёмся вчетвером.
– Теперь мы найдём новый путь, – отвечаю я, глядя на Марию.
Она кивает.
– Новый путь куда? – спрашивает Джек.
– Новый путь к тому, чтобы стать первыми женщинами – пилотами истребителей, – отвечаю я.
Джек и Бонни переглядываются.
– Дженкс и его «Летающие соколы» – не единственный возможный вариант, – добавляет Мария.
– Хмм, – говорит Джек, достаёт из коптильни мясо и раскладывает грудинку и свиные рёбрышки по тарелкам.
– Чего ты недоговариваешь? – с прищуром спрашиваю я.
Бьянки и Пьерр появляются из ангара с кувшинами и' расставляют свою добычу на столе, Дель Орбе тащится следом.
– Я просто говорю, что свежевать кота можно по-разному, Дэнверс, – говорит Джек.
И прежде чем я успеваю спросить, что общего у разделки кота с ВВС США, в разговор вмешивается Бонни.
– Я больше не желаю слышать этим вечером имя этого человека, – говорит она, сгоняя всех к столу, – а теперь идёмте, давайте есть.
У входа в тридцать девятый ангар Джек с Бонни поставили два длинных складных стола, окружив их всеми разновидностями стульев, которые только можно представить. Красная ситцевая скатерть колышется в сумеречном ночном воздухе. Старый проигрыватель, воткнутый в самый длинный в мире удлинитель, протянутый сюда из ангара, поёт нам ласковые серенады. Старые керосиновые лампы омывают нас туманным светом. А стражу несёт сам «Мистер Гуднайт», помытый и отполированный. Он точно такой же участник сегодняшних торжеств, как и все мы.
– Вы покатаете нас в нём, сэр? – спрашивает Бьянки, показывая на «Мистера Гуднайта», пока мы подтягиваем стулья и собираемся вокруг скрипящего стола, на мгновение заставляя зашататься кувшины со сладким чаем и лимонадом.
– Думаешь, сможешь справиться с «Мистером Гуднайтом», сынок? – спрашивает Джек, подмигивая Бонни.
Бьянки сияет, а Бонни только качает головой. Мы наполняем стаканы и ждём.
Бонни поднимает свой стакан.
– За полёты, – говорит она.
– За полёты, – хором подхватываем мы.
А затем начинается балет семейного ужина, изысканная хореография передаваемых по кругу тарелок и наполняемых стаканов. На тарелках вырастают целые горы макарон с сыром, а жадно ждущие получатели выслушивают секреты их приготовления. Мы жмуримся от удовольствия, пробуя закопчённую Джеком грудинку, столь нежную, что она буквально тает во рту. По лётному полю разносятся раскаты смеха. Мы слушаем старые военные истории, душераздирающие рассказы о храбрости и самопожертвовании и наконец-то узнаём, откуда «Мистер Гуднайт» получил своё название. Бьянки был прав. Вовсе не потому, что дела складывались хорошо для всех за исключением «Мистера Гуднайта».
В какой-то момент я оглядываюсь по сторонам и понимаю, что меня переполняет чувство, которое я не могу до конца выразить. Но я уже вполне привыкла к тому, что никак не могу разобраться в самой себе, поэтому вместо злости или испуга... я просто испытываю любопытство.
Я наблюдаю за тем, как Джек наклоняется и прислушивается к чему-то, что рассказывает Гарретт, а затем откидывает голову назад и смеётся, в процессе хлопая Марию по плечу. Эрик и Том наклоняются поближе, когда Бонни рассказывает им историю о грузовой миссии в самом конце Второй мировой войны, которая пошла совершенно не по плану. Мерцают лампы. Струится музыка. Я отхлёбываю лимонада и кладу в рот порцию картофельного салата Бонни.
Вот что такое семья.
Вот что значит найти своё место в жизни.
Вот что значит любить и быть любимой.
– Эй, Дэнверс, ты вообще с нами? – спрашивает сидящая справа Мария.
– Хмм? – не понимаю я, возвращаясь обратно на землю.
– Ты витала в облаках, – с усмешкой замечает она.
– Я просто счастлива, – отвечаю я, пихая её в бок.
– Я тоже, – соглашается она.
Мы сидим в дружеской тишине.
– Так что, по-твоему, имел в виду Джек, когда говорил, что кота можно свежевать по- разному? – спрашиваю я.
– Ииии вот ты снова с нами, – со смехом говорит она.
– Я всё ещё я, ты же знаешь, – насмешливо замечаю я.