Парень неуверенно принял нагрудный фонарик, повертел его в руках, и, — ну наконец-то, — повесил себе на шею. Капитан со вздохом протянул руку и щёлкнул кнопкой.
— Откуда ты такой взялся-то… — пробормотал Немец, отворачиваясь от слепящего массива светодиодов.
Ролевик поправил фонарь, подхватил в каждую руку по автомату и непривычно широко улыбнулся:
— Полагаю, издалека.
И, как ни в чём ни бывало, ушагал по коридору.
Правильно, подумал капитан: неважно, что мы лампочку зажечь не умеем, главное — уверенный вид.
Хотя жизнь-то спас, как ни крути.
Установка двух пар растяжек, — ложной и основной, — отняли у него совсем чуть времени. «Принц» успел вернуться и теперь топтался рядом, с интересом выхватывая лучом своего фонаря проводки и гранаты.
— Да всё, в общем, — сказал капитан, увязывая снарягу, — подхватились.
— Вы намереваетесь нанести некий ущерб нашим преследователям? — спросил парень по дороге.
— Вряд ли, — честно ответил Немец. — Там тоже не дураки пойдут.
— Тогда зачем?…
— На том стою и не могу иначе.
— Как прикажете поним… ай!..
— Пригибай бошку-то, не по площади гуляешь.
— Да… низковато. Кстати молвить: я позволил себе обратить внимание на диковинное убранство этих подземных тоннелей — вынужден отметить, что они не производят впечатления гномьей работы, не так ли?
— Это да, с гномиками напряжёнка у нас.
— С кем?… а, я, кажется, понял. Впрочем, в известном смысле это даже занятно…
— Стоп.
Ролевик мгновенно застыл на месте. С дисциплиной и реакцией у него проблем вообще не наблюдалось. Это вызывало у капитана смутное беспокойство: не гражданские были у парня замашки. И в то же время — армейской или полицейской выправки в нём тоже не чувствовалось: подчинение приказам у «принца» казалось осознанным, что ли, словно он мог позволить себе роскошь выбирать, кому подчиняться.
Будь этому Кави лет хотя бы сорок — Немец счёл бы его чиновником какого-нибудь из расплодившихся в последние годы «особых ведомств». Но какой смысл подсовывать агента, да ещё таким нелепым способом?… Никаких секретов капитан не знал, связей с «экстремистскими группами» не поддерживал: после побега ему оказывали помощь не члены какого-то там мифического подполья, нет — самые обычные люди. Даже обе пластические операции оплатил бывший мент, а теперь «предприниматель», — ну да, браконьер, — из-под Астрахани.
Капитан потрогал подбородок — эта привычка плотно привязалась к нему после долгого, мучительного привыкания к своему новому лицу.
Покосился на шатающегося под грузом железа спутника. Гладкие тёмные волосы «принца» растрепались, и в гуляющем свете фонаря отчётливо виднелись напряжённые, острые, отчётливо нечеловеческие, — и уж точно не силиконовые, как сперва решил было Немец, — уши.
Уши, казалось, раздражённо подёргивались.
Вот так, капитан. Ты себе морду кромсаешь, чтоб полицаи не пропасли. А такие вот мажорчики сопливые никак в эльфов не наиграются. Леголасы юные, головы чугунные…
Хотя фильм забавный, жене нравился, помню.
— Мория, — негромко произнёс капитан.
— Прошу прощения, сударь Немец, — тут же откликнулся Кави, — я не вполне отчётливо расслышал Ваш вопрос.
— Мория, — повторил сударь Немец, неопределённо обводя рукой стены туннеля, — похоже на Морию?
— Эээ… увы, к величайшему сожалению, мне не доводилось слышать о месте с таким названием.
Ну-ну, подумал капитан.
Он остановился и аккуратно опустил рюкзак с бэка на выщербленный кирпичный выступ.
— Прибыли, «принц». Разрешаю расслабиться.
Глава 3. Сен-Санс
Что же; сударь Немец признал его принцем. По крайней мере, стал так именовать.
Кави не решался уточнить, насколько серьёзно относится капитан к своим словам: всё ещё обострённые после неудачного переноса и последовавших событий чувства подсказывали ему, что капитан и собственную жизнь-то воспринимает с некоторой иронией. Не от молодеческого ухарства, столь свойственного многим недалёким сынам человеческой расы, нет… сиял над Немцем некий мрачный, невидимый глазу, но бесспорно ощутимый знак мараны, словно всё равно ему было — убивать ли других, умирать ли самому.
Кави знал, что подобное случается и у прошедших чрез великие, смертельные испытания эльфов, но редко, редко; и ещё реже удаётся указать точную причину произошедшего. Возможно, Дурта бы и сумел разъяснить вернее, да где ж он нынче, этот Дурта…
— Где мы всё же находимся? — спросил принц, встряхиваясь всем телом. В подземелье было сыровато, но нервная и телесная усталость брали своё — краткий привал мало что не заставил его провалиться в сон.
Он чувствовал недовольство собою — сытая и относительно беззаботная жизнь во дворце располагает к изнеженности. Это не оправдание: по большому счёту, всё зависит от тебя самого. Например, суровый Сена с первых дней в Нагаре приказал убрать из генеральских покоев роскошное мягкое ложе и упорно стелил себе на полу. Придворные острословы хихикали, — разумеется, не в лицо, — Кави же всегда завидовал воле старого солдата.
Увы; увы: можно сколь угодно старательно поддерживать в готовности тело — одна лишь принадлежность ко властвующей партии сама по себе способна разрушить твой воинский дух.
Впрочем, подумал принц, воинскому духу предстоит немалый подъём — ежели судить по обстоятельствам, в которые забросила его судьба.
— Это промзона, — сказал Немец и, пронаблюдав оттенки недоумения на лице визави, пояснил, — промышленная зона. Здесь было промышленное производство, опытное производство… ещё какое-то производство. НИИ, конечно. Не знаешь, что такое НИИ? Поколеньице…
Капитан с заметным раздражением отшвырнул грубо сорванную обёртку от упаковки, в которой хранились снаряды для стрельбы из его диковинной карманной пращи — «пистолета Макарова».
Таких пистолетов, — включая трофейные, — в распоряжении беглецов оказалось ажно пять экземпляров. Совершенно одинаковые, увесистые, тусклые куски металла — на вид едва ли не игрушечные. Когда принц заметил это капитану, тот предложил ему пошире раскрыть рот, указал на валяющийся в десятке шагов от них осколок камня — и обеими руками вскинул пистолет, очень быстро и плавно вытягивая указательным пальцем окольцованный металлом крючок.
Немец выстрелил четырежды — и четырежды попал. Принц расслабил прижатые в первое мгновение уши, надсадным кашлем очистил лёгкие от неприятно-кислой гари.
— Это мы в большом зале ещё, — пояснил человек. — Больше одного выстрела подряд — в узком туннеле ты б оглох. Надолго.
— Однако, — только и нашёлся ответить эльф. — Значит, звук именно этого оружия привлёк моё внимание до того, как… до Вашей несчастливой встречи с майором.
– «Игрушка»?
— Вынужден признать своё заблуждение.
— Ты с автоматом-то не сравнивай, а то насмотрятся фильмов… Здесь нам «макар» как бы не нужнее будет.
— Не изволите ли пояснить, сударь Немец?
— Ну как, ты ж не собираешься с вэвэ на открытой местности бодаться? Здесь не Брестская крепость, конечно, — снова непонятно подчеркнул капитан, — но держаться можно долго, считай, пока еды хватит.
— А что же случится после?
— С голоду помрём, что ещё. Не, крысы-то здесь есть… Уходил бы ты всё-таки. Папа, мама, институт. Куда тебе в партизаны, «принц»?
Кабы, вздохнул принц. Кабы.
— Мне некуда идти, капитан.