— Нет, здесь не увидишь много холостых, — сказал он в ответ на какой-то вопрос. — Клэйбери[5] был всегда брачным местом, не потому, чтобы женщины были здесь красивее, а потому, что они более предприимчивы, чем в других местах.
Он нагнулся, взял кружку пива и выпил его с наслаждением. Укрепляющий напиток согрел ему кровь и глаза его заблестели.
— Я похоронил двух жен, — произнес он задумчиво, — но как я ни стар, однако же должен быть на-стороже. Тут немало женщин, которые были бы не прочь променять свое имя на мое. Клэйбери приобрел репутацию брачного места, но здешние женщины не могут равнодушно видеть даже вдовца.
По временам и у нас появлялись юноши, говорившие, что они никогда не женятся. Джем Берн, например, которого месяц назад снесли на кладбище четверо из его внуков. Еще Вальтер Бри, имевший обыкновение утверждать, что мужчина, позволивший себя женить, не обладает здравым рассудком, а между тем он просидел три года в тюрьме за двоеженство.
Но все-таки и здесь нашелся мужчина, которого, как ни старались клэйберийские женщины, не могли женить на себе. Это был безобразный человечек с рыжими волосами и лисьей физиономией. Его прозвали Лисик Грин и он много лет счастливо прожил холостым.
Однако же он был вовсе не из тех, кто избегает общества женщин, и это обстоятельство тем более раздражало их. Он брал их с собой на прогулку, катал в своей повозке, но ни одна из них, даже вдовы, не могла завладеть им. Он имел обыкновение говорить, что слишком любит их всех, чтобы связать себя с одной, и просиживал ночи в "Цветной капусте" и чуть ли не с ума сводил мужчин, отягченных большими семьями, высчитывая, сколько их дети ежегодно снашивают пинт пива в виде сапог.
Иногда, бывало, сидел тут с ним и его дядя, старый Эбенезер Грин, сильный, бодрый старик, и подчас так хохотал над Лисом, что стул трясся под ним. Он был шутник большой руки и, когда Лис высказывался в свойственном ему духе, то казалось, что старик держит про себя какую-то шутку, от которой чуть не захлебывается.
— Ты, Лисик, женишься, когда я умру, — говаривал он.
— Никогда, — отвечал Лис.
Старик принимался тогда снова хохотать и говорить как-то таинственно об охоте на лисиц и что ему хотелось бы знать, кому достанется хвост Лисика. Он говорил, что стоит ему только закрыть глаза, как вся клэйберийская свора ринется за Лисиком, который, свесив язык, будет изо всех сил удирать.
Лисик воздерживался от всяких пререканий, потому что само собою подразумевалось, что он получит и ферму и деньги дяди, когда тот умрет; а потому он продолжал сидеть тут и улыбался, точно эти шутки нравились ему.
Лисику было сорок три года, когда дядя его умер. Старик как будто бредил перед смертью и говорил, что он всегда был добрым человеком и как приятно ему теперь умирать. Он упомянул о небольших денежных суммах, которые будто бы были ему должны на селе, но о них никто не помнил.
— Я написал завещание, Лисик, — сказал он, — и отдал его на сохранение школьному учителю. Я все оставил тебе.
— Хорошо, — сказал Лисик, — спасибо.
— Он прочтет его после похорон, — продолжал дядя, — как и следует это всегда делать. Что бы я дал, Лисик, только присутствовать бы при этом и видеть твою физиономию!
Это были последние его слова, но он еще раза два засмеялся, а Лисик Грин еще долго после его кончины продолжал сидеть, недоумевая, что могли значить дядины слова и почему они возбудили его смех.
На похоронах старика Лисик стоял у могилы, не отнимая платка от глаз, и вел себя так, точно он не приобретает состояние, а потерял его. Когда все участвовавшие в церемонии вернулись на ферму, школьный учитель, прежде чем приняться за чтение завещания, выслал всех женщин.
— Это почему? — спросил пораженный Лисик.
— Вы увидите почему, — ответил школьный учитель. — Таковы полученные мной инструкции, и это ради вашей же пользы, мистер Грин; по крайней мере ради того, чтобы на вашей стороне был лишний шанс, как выразился ваш дядя.
Учитель сел, вынул завещание и надел очки. Затем он развернул бумагу на столе, выпил стакан джина с водой и начал чтение.
Завещание было очень ясное. Ферма со скотом, два коттеджа и деньги в банке завещались Джозио Грину, прозванному Лисиком Грином, под условием…
Тут поднялся такой шум от хлопанья Лисика по спине, что школьный учитель должен был приостановить чтение. Когда снова водворилась тишина, он продолжал громким голосом:
— Под условием, что он женится на первой клэйберийской женщине, — девушке или вдове безразлично, — которая попросит его в присутствии трех свидетелей жениться на ней. Если же он ей откажет, то все состояние должно перейти к ней.
Лисик обернулся, как сумасшедший, и спросил Генри Уайта, зачем он его хлопает по спине. Затем подавленным голосом попросил снова прочесть завещание.
— В нем, мистер Грин, одно есть хорошее, — произнес Генри Уайт, — при таком состоянии вы можете выбрать самую хорошенькую из клэйберийских девушек.
— Каким образом? — едко возразил Джо Чомберс, — он должен взять первую женщину, которая сделает ему предложение, какого бы она ни была возраста.
С этими словами он порывисто вскочил и, не простившись даже с Лисиком, выбежал из дома и со всех ног пустился бежать через поля.
— Что с ним такое? — спросил Лисик.
Никто не мог ответить ему и все удивленно смотрели друг на друга, как вдруг так же внезапно вскочил Генри Уайт и убежал чуть ли не еще быстрее, чем Джо Чомберс.
— Не попало ли чего-нибудь вредного в напитки? — спросил пораженный Лисик.
Присутствующие покачали отрицательно головами, а Питер Геббинс, глазевший до сих пор на всех с разинутым ртом, вдруг встал, треснул кулаком по столу и сказал:
— Джо Чомберс пошел за своей сестрой, а Генри Уайт за сестрой своей жены, которая живет у него уже с полгода. Вот почему они убежали.
Все это поняли тогда и не прошло двух минут, как Лисик и школьный учитель остались одни перед опустевшим столом.
— Ну, уж и попался я! — произнес Лисик. — Вообразите себе только, что мне сделает предложение свояченица Генри Уайта! Бррр!
— Самая старая будет самой решительной, — сказал школьный учитель. — Что вы намерены делать?
— Не знаю, — ответил Лисик. — Это случилось так неожиданно. Но они должны иметь трех свидетелей и в этом мое единственное утешение. Как бы мне хотелось высказать Джо Чомберсу то, что я думаю о нем и его драгоценной сестрице.
Курьезно то, как женщины приняли это. Все до одной уверяли, что этим нанесено оскорбление их полу и говорили, что если Лисик Грин будет ожидать, чтобы ему сделали предложение, то ему придется долго ждать. Девчонки лет четырнадцати — пятнадцати расхаживали вертя головой и как бы говоря, что они могли бы получить ферму Грина за предложение, но не желают его делать. Старухи лет семидесяти и больше говорили, что, если Лисик желает жениться на них, то ему придется самому не раз просить их выйти за него.
Все это было, конечно, прекрасно в своем роде, а между тем три клэйберийские девушки, служившие в другом месте, внезапно заболели и должны были вернуться домой и несколько отсутствовавших женщин взяли отпуск, не предупредив об этом родственников. Почти в каждом клэйберийском доме гостила какая-нибудь родственница и всем они рассказывали о разных причинах, заставивших их явиться домой, и при этом ни одна из них даже не упоминала имени Лисика Грина.
Женщины — хитрые создания и умеют всячески притворяться. Не было ни одной, которая заботилась бы о том, что скажут о ней люди, если она поймает Лисика, но они все с ума бы сошли от стыда, если бы сделали попытку и она бы не удалась им. Но они не могли действовать крадучись из-за трех свидетелей. В этом была загвоздка.
5
Джекобс написал около дюжины рассказов про жителей Клейбери. Из включенных в наше Собрание сочинений, это, помимо данного, еще "Знаменитый фокусник", "Четыре голубя", "В семье", "Выигрыш" и "Часы".