Большинство из них носило на головах пестрые повязки из обрывков дорогих материй и шелковых тканей, некоторые кутались в расшитые золотом и серебром плащи, другие, наоборот, были в лохмотьях, с обнаженными руками и грудью, покрытыми татуировкой; я заметил несколько человек, одетых в восточные турецкие или персидские халаты и в шаровары. На головах у них были фески. В ушах у некоторых блестели серьги.
Так же разнообразно было их вооружение. Тут были и тяжелые мушкеты, и сабли, и тесаки, и великолепной работы пистолеты, и шпаги, украшенные золотой насечкой и драгоценными камнями.
Лица пиратов были бронзового цвета, опаленные морским ветром и солнцем. Глядя на них, я ясно чувствовал, что от этих людей нечего ждать пощады.
Наконец появился капитан; следом за ним шел Краммо с видом побитой собаки. Я очень удивился, увидя капитана. Я представлял его себе каким-то великаном, а передо мной стоял маленький, бледный, почти незначительный человек, изящно одетый — по последней моде. На нем был бархатный камзол и такие же брюки до колен. На стройных ногах были шелковые чулки и туфли с пряжками. Длинные, тщательно причесанные волосы падали на плечи из-под маленькой треуголки. Кружевные манжеты спадали на кисти тонких рук; он опирался на трость с золотым набалдашником, как дэнди, вышедший на прогулку. Но и он был вооружен, — я заметил у него два пистолета, богато украшенные серебряной резьбой.
Как я уже сказал, он сперва показался мне незначительным, но когда он подошел ближе, впечатление изменилось. Было что-то во взгляде его холодных светлых глаз, что заставило меня сразу поверить, что он может держать в руках свою страшную команду. Этот человек был одновременно и привлекателен и страшен.
Он шел медленно, как будто лениво, не обращая внимания на наше присутствие, сел на приготовленное для него место и спокойно взял понюшку табаку из золотой табакерки. Когда он заговорил, голос его прозвучал очень приятно и мягко.
— Тебе захотелось, милый Краммо, еще до завтрака поговорить о делах. Ты возбужден успехом прошлой ночи и хочешь мне доложить все подробности. Но впредь не забывай, Краммо, — я не люблю, чтоб меня беспокоили в это время, что бы там ни случилось, — понимаешь?!
— Да, капитан, но...
— Пожалуйста, без извинений, Краммо! Это только ухудшает дело. Ну, где же твоя добыча?
Рыжий замялся.
— Мы ничего не добыли... — смущенно пробормотал он.
— Я несовсем понимаю, — сказал капитан. — Неужели там ничего не было?.. Или судно затонуло, прежде чем вы успели обшарить его?
— Оно затонуло, — начал рыжий, надеясь избежать гнева своего капитана.
Но мой отец прервал его:
— Он лжет! Мы отбили нападение и уничтожили три лодки. Может быть, теперь вы будете знать, что и коммерческие суда тоже умеют показывать зубы.
Краска прилила к щекам капитана.
— Это правда, Краммо? — спросил он сурово.
— Я сделал все, что мог... — начал несчастный рыжий.
— Это правда?! — повторил капитан. Голос его зазвенел как сталь, — вся мягкость его исчезла.
— Да! — и рыжий согнулся, как будто ожидая удара.
Капитан встал, и в его глазах заблестел такой гнев, что я даже пожалел рыжего.
— Это твоя вторая неудача, Краммо!.. — крикнул он. — Тебе нельзя доверить и пустяка... Что же, я должен сам итти в каждое предприятие, чтобы оно удавалось? У тебя было четыре лодки!.. Четыре!.. Клянусь прахом моего отца, — я бы взял судно с одной!..
Вид его был так грозен, что я вполне поверил его словам.
— И это называется бойцы!.. — усмехнулся он. — Рыцари фортуны, пираты! И вы собираетесь добиться богатства и оставить море?.. И отступаете перед командой, у которой несколько пистолетов!!. Трусливые собаки!
— Мы сражались, сколько возможно, — пробурчал парень, приносивший нам завтрак. — Мы перебили часть их. Но их было четверо на одного. И мы думали, что Краммо убит, потому что он куда-то девался. Мы старались изо всей мочи. Разве не правда, ребята?
Гул одобрения встретил эти слова.
— Ты мне противоречишь, Длинный Дик!? Я прикажу тебя связать и выдрать, — крикнул капитан. — Старухи, одетые в мужской наряд, сражались бы не хуже! На этот раз я пощажу вас. Каждый из вас лишится пятидесяти гиней из своей доли. А если опять будет неудача, — вы потеряете все! По местам!!
Они угрюмо молчали. Никто не решился протестовать. Я чувствовал, что их злоба против нас еще возросла.
— Теперь решим, что делать с вашими друзьями, которые почтили нас своим присутствием. Краммо, Прингль!