Красок не было, звуков не было, даже биения собственного сердца не было.
Лишь хаос. Какофония звуков и оттенков, брызги темного и светлого, разрушение для созидания.
Новый всплеск, дрожит мое тело, мне кажется, что я куда-то проваливаюсь, или взмываю вверх, или просто бестолково барахтаюсь на одном месте. Я не ощущаю под собой нагретого солнцем мрамора, а руки не чувствуют того, к чему прикасаются, я вишу в фиолетовом мареве, почти не осознавая себя и только волк внутри еще хоть как-то связывает меня с реальностью. Я вижу его напротив, он твердо стоит в этом ничто, его шкура из черной стала почти сапфировой, шерсть превратилась в туманные щупальца, глаза горят чистым светом.
Еще.
Помоги мне.
Снова всплеск.
Волк открывает пасть, а внутри почти в глотке сияет звезда, восьмиконечная пульсирующая звезда, и горит ярче всего земля.
Вот оно!
Я с трудом принялся успокаивать распоясавшуюся стихию: давил и подчинял себе. Хаос побрыкался для разнообразия какое-то время, а потом начал таять, освобождая меня и мой разум. Волк, все еще стоящий напротив, захлопнул пасть, сменил цвет шкуры на более привычный и начал медленно таять. Я надавил еще немного, и сила подчинилась полностью, оставив после лишь защитное облако. Удалось, наконец, почувствовать собственное тело, получилось хоть и медленно, но поднять налитые свинцом веки и понять, что я зверски, абсолютно по-волчьи голоден.
Остров окутала ночь.
Как там говорила птичка? Кракена мне в задницу?
Затекло все: спина, руки и ноги, даже пальцы неприятно покалывало. Я с тихим рыком размял шею, хрустя позвонками, плечи, аккуратно протянул руки к осколку. Вытащил кристалл с землей и очень осторожно, очень медленно поднялся, ощущая себя, стариком, из которого сыпется песок при каждом шаге.
Осколок занял свое место на нрифтовой пластине, а я повернулся к мраморной дороге. По берегу взад-вперед вышагивала тоненькая фигурка капитана. Она ходила туда и обратно у самой кромки воды, заложив руки за спину и чеканя шаг. Сайруса и Калеба видно не было, шатер казался пустым, а костер едва горел.
Я медленно двинулся к ней, ноги слушались плохо, ныла спина и поясница, корзинку с едой пришлось оставить в храме, бросив на нее стазис.
— Ты такая задница, оборотень! — накинулась на меня птичка, стоило оказаться рядом.
— Не хотел пугать, — пожал плечами, и тут же улыбка, вызванная ее беспокойством, сменилась гримасой. Я осторожно поднял руку и потер плечо.
— Что? — скрестила Калисто руки на груди.
— Засиделся, все зверски болит.
— Чудовище, — проворчала девушка, беря меня за руку, и потянула в сторону лагеря. — Знаешь, как ты выглядел? Как мертвец в гробу, в этом своем хаосе. И не слышно ничего и не видно. Мог бы предупредить!
— Я не знал, извини.
— Не знал, он. Тоже мне великий артефактор!
— А кто говорил, что великий? Вполне себе обычный.
— Я справлюсь, Кали, — передразнила сапсан меня дурацким голосом, абсолютно не обращая внимания на мои слова. — Я смогу, Кали. У меня все получится, доверься мне!
— Птичка…
— Бла-бла-бла, Калисто, круче меня только гномьи горы.
— Капитан… — попробовал я в очередной раз.
— Знаешь, если хотел доказать, что дурак, так я поняла это при первой же нашей встрече, — Калисто шла быстро, широкими шагами, а меня немного пошатывало от усталости, голода и боли в мышцах, — мог не стараться.
— Кали-и-и-сто, — протянул я, птичка резко затормозила и обернулась.
— Что?!
— За-мол-чи, — прижал я палец к ее губам и легко поцеловал.
— Я на курицу похожа, да? — вздохнув, спросила девушка, прижалась ко мне и потерлась носом о грудь.
— Только если чуть-чуть, — погладил я свою предсказанную жемчужину по голове, обхватывая одной рукой.
— Я просто ничего не понимала, тебя как будто сожрал этот твой хаос. Ни звука, ни малейшего движения. Столько оборотов прошло, но даже ряби не было, что, по-твоему, я могла подумать?
— Я не хотел.
— Пойдем, тебе поесть надо. Ребята должны были что-то оставить.
— Они ушли?
— Да. Поставили контур защитный и ушли за шаманом.