— Хорошо, я тебя услышал. Ты весь корабль осмотрела? — перевел он нежелательную для нас обоих тему, и его руки расслабились, я опустила ладони ему на плечи.
— Да, — вздохнула. — И палубы, и камбуз, и личные помещения и каюты. И тоже ничего не нашла.
— А свою каюту ты осматривала?
— Твою ж… — только и смогла протянуть, кляня себя за глупость.
Я легла на пол, вытянувшись во весь рост, плотно прижала ладони к полу и буквально ухнула в Ника.
«Хороший мой, ты знаешь, что искать», — «Пересмешник» заупрямился, выражая свое недовольство легким покалыванием в шее, но это скорее походило на мимолетное ворчание, чем на серьезный протест, поэтому я послала ему легкую теплую волну и тут же ухнула в переплетения энергий, третий раз за неполные два дня.
Первый, поверхностный слой я просмотрела очень быстро, почти не задерживаясь ни на одном плетении больше чем на семь вдохов. Заклинания завес были внешними и самыми простыми в структуре корабля, их обновлял Калеб раз в суман, он же и ставил когда-то. Поэтому они так легко активировались каждый раз, когда возникала необходимость. Любой член команды мог просто пожелать, и Ник тут же отделял беззвучной стеной необходимый участок. Так же просто плетения и снимались. Корабль просто переставал подпитывать структуру.
Со вторым слоем пришлось повозиться немного дольше. В щиты разного уровня сложности и глубины проникновения Ник был завернут как в одеяла.
Над ними трудились все без исключения пираты, когда-то вплетая разные стихии друг в друга, делая перехлесты и наложения. Но объединяющей силой, основой для всех была моя магия, мой тонкий контур, как карандашная пунктирная линия задавал направления и являлся базовым.
Стоит мне лишь коснуться его, просто задеть, и изменится до неузнаваемости весь общий узор. Так было по всему кораблю за исключением моей каюты — сюда я не пускала никого. Это только моя территория и только я знаю, что и как тут должно быть: где пересекаются точки силы, где находятся отдельные замкнутые плетения, а где я делала связки, превращая обычный щит в многослойный пирог, подсмотрев идею у Сайруса. На двери и окне пришлось задержаться немного дольше, четко отслеживая каждый завиток и каждое соединение, на них я в свое время потратила больше всего сил, они по своей структуре были среди щитов самыми тяжелыми. Но как и предполагалось, щиты в моей комнате никто не трогал, с другой стороны они были настроены только на чужаков, на членов команды запрет на вход и выход не действовал, поэтому пришлось копать еще глубже, дергая Ника, заставляя его искать следы чужого вмешательства.
Присутствие волка не то чтобы мешало, но отвлекало изрядно, он светился огромным темно-фиолетовым пятном, и периодически его хаос, забавляясь, высовывал свои щупальца, стараясь то коснуться моей руки, то погладить щиколотку, то взъерошить волосы.
В какой-то момент мне это надоело, и корабль, полностью разделяя мое мнение, отгородил Тивора стеной, оборотень воспринял маневр абсолютно спокойно, только легко улыбнулся. И эта улыбка прошла по нам с «Пересмешником» волной обволакивающего, успокаивающего тепла.
И как только у него это получается?
Избавившись от помехи, я снова вернулась к изучению плетений. Копать глубже, смотреть в структуру Ника не было смысла. Он бы просто не позволил вплести в себя хоть что-нибудь, как бы и я не позволила вырастить на себе даже родинку.
Чисто. Ничего нет.
Кроме разве что… Я внимательнее вгляделась в линию где-то сбоку, горевшую меньше чем на четверть тона ярче, чем остальные. Развернула все плетение целиком, сознанием, будто пальцами, ведя по изгибам.
«Ник, сможешь отделить его от остальных?» — попросила я, и тут женеобходимый узор был осторожно вырезан и представлен мне на обозрение, а место, оставшееся после него, начали затягивать новые нити.
Эти линии — лишние. И эти. Вот это тоже можно убрать.
Я отсекала одну нить за другой, распутывая плетение, будто разбирала перепутанные тросы, пока, наконец, не выделила нужный кусок.
Под моей стихией что-то явно было. Что-то абсолютно чужое, но неопасное, маленькое.
Я аккуратно, предельно точно начала снимать верхний слой. Ник, казалось, тоже замер. А когда вскрыла, громко и вполне отчетливо выругалась.
В воздухе парил зелено-болотный маячок. Настолько крохотный, что не удивительно, что я его раньше не заметила, а «Пересмешник» не ощутил.