— Тихо волк, я знаю, каково тебе сейчас. Просто сосредоточься на чем-то одном. Смотри, Ник послушен любому твоему движению.
Я попытался отбросить сначала вкус, потом биение чужих сердец, звуки.
С трудом, с невероятным трудом. Всмотрелся в то, что действительно было сейчас важно — в другой корабль. И «Пересмешник» убрал все лишнее, будто повесил полог, отгородил завесой.
А на чужом судне пытался отбиться от моей магии капитан. Фиолетовые, темно-пурпурные, лавандовые нити хаоса, яркое живое плетение не поддавалось, изгибалось, пружинило, сжималось и било в ответ по шаману, который пестрой желтой точкой предстал сейчас передо мной. Перед «Пересмешником».
«Сколько до сближения?» — голос Кали прорвался в сознание.
«Пять лучей, капитан», — отчитался Калеб.
«Ты выдержишь?», —вопрос был адресован уже мне. Я ощутил еебеспокойство, как свое, почти готов был поклясться, что она хмурится.
Волнуется за меня? Или за команду?
«Без проблем», — даже вот так, в мыслях собственный голос прозвучалволчьим рычанием. Твою мать.
«Что такое?» — тут же среагировала птичка, видимо, уловив этораздражение.
«Когда я выпускаю хаос, полностью отдаю ему контроль, онпробуждает моего зверя. Оборота три я буду в волчьей шкуре».
«И?» «Тебя это не беспокоит?»
«А почему это должно меня беспокоить?» «Я буду животным, надо мной будут довлеть его инстинкты и побуждения, желания и страхи».
«Говорили мне, что волки-оборотни все поголовно не в себе, а я неверила», — руки бесовки слегка дрогнули, поворачивая штурвал. — «Что ж теперь, будет возможность убедиться воочию».
«Кали, я серьезно».
«Я тоже. Не думай об этом, Тивор. Глотку ты мне не перегрызешь, остальное — не важно».
«Они в зоне поражения», — влез Калеб, не давая возразить.
«Я не поняла, это вопрос что ли?» — тут же переключилась на негосапсан. — «Правый борт», — и «Пересмешник» беспрекословно откланяется на сорок градусов влево. Без команд, без просьб. Без необходимости поворачивать штурвал. Сам. Он сделал это сам, будто у корабля действительно был разум.
«Понял, мой капитан!»
— Гарпуны наизготовку! — проорал квартирмейстер.
«Кали, я, что, опять без сладкого?» — голос Сайруса звучал искренне обиженно.
«Ну пальни по ним пару раз», — притворно тяжело отозвалась сапсан. — «Только упаси тебя Ватер, попасть ниже верхней палубы. Снеси им марс».
Через вдох я почувствовал, как в груди зародился огонь, огромный пылающий шар. Он обжигал и вместе с тем, будто придавал мне сил. Кровь по венам текла быстрее, все мышцы звенели от приятного, тянущего напряжения, проснулись все рефлексы. Я словно видел глазами канонира. Он тоже здесь. В этом странном подобии бледно-голубого кокона, только стоит чуть ниже и кажется серым пятном, возле которого на полупрозрачных серебристых нитях висит с десяток зеленых огоньков — пороховых обезьянок, очевидно. Наг чуть натягивает поводок, и под ногами рокочет пол, а раскаленный огромный шар вырывается из меня наружу и несется к чужакам. Еще через вдох чужой марс разлетается в щепки. А воздух рвут на части взвившиеся гарпуны. Быстрые и опасные.
— Готовность два с половиной луча! — твердый голос Калисто разносится над палубой, и пираты тут же хватаются за кошки, горят в их руках боевые заклинания, пятеро: Вагор, Лиам, Гидеон, Тим и Кор — туже затягивают защитные плетения, выставляют по периметру силовые сети.
— Капитан! — кричит кто-то.
— Ты с нами? — тихо шепчет Калисто, выскальзывая из моих объятий, и спадает с глаз пелена, пропадает кокон Ника, рушится, осыпается осколками моя связь с кораблем, оставляя лишь тонкую цепочку, передающую кораблю хаос. И рвется наружу волк.
— Да.
— На абордаж! — птичка сбегает вниз, в толпу слишком веселых, слишком взбудораженных пиратов, и недовольное рычание зарождается в груди.