— А ты или Калеб?
— Нет, — отрицательно качнул головой наг, — только Калисто, таковы условия договора.
— Ладно, — скривился я. — Я сам разбужу, — эльф только хмыкнул и вышел из каюты, прикрыв за собой дверь, а я склонился над Кали.
Провел костяшками пальцев вдоль скулы и накрыл ее губы своими, ловя сладкое, сладкое дыхание. Она была мягкой и теплой ото сна, очень податливой и невероятно вкусной. Через вдох губы девушки шевельнулись в ответ, язык скользнул мне в рот, а руки обвились вокруг шеи, притягивая ближе.
— Птичка, пора просыпаться, — пробормотал я и снова поцеловал, прикусил нижнюю губу, сапсан чуть выгнулась, подаваясь мне навстречу, потерлась о бедро. Так соблазнительно и так неимоверно горячо. Я зарылся носом ей в шею, закрыл глаза, стараясь восстановить дыхание и вернуть способность думать и соображать.
— Калисто, через пол-оборота мы прибудем на Шагар, — отстранившись с неимоверным трудом, прохрипел я. — Тебе надо позавтракать. — Капитан тут же распахнула глаза, заставив меня опуститься на край кровати.
— Мы прибыли? — с каким-то недоверием прошептала она.
— Почти.
— Мы добрались, — пробормотала Кали, на вдох повисла тишина, на вдох она погрузилась куда-то в свои мысли. — Мы добрались! — птичка бросилась ко мне, сжала лицо ладонями, звонко поцеловала в губы и тут же вскочила с постели. — Мы добрались, добрались, — капитан, смеясь, подбежала к окну, сбросила с себя одежду, распахнула створки и взмыла в небо прекрасной птицей.
Три вдоха понадобилось мне, чтобы выскочить на палубу.
Она парила над кораблем, солнце серебрило сильные крылья, а в воздухе разливался громкий, радостный крик. Песня капитана «Пересмешника».
Матросы, находившиеся наверху, подтягивающие тросы, проверяющие крепления, вскидывали вверх руки, кричали и улюлюкали, улыбались.
Казалось, сам корабль вибрировал и дрожал, разделяя радость своей хозяйки, плетения светились ярче, дрожали на ветру паруса, раскачивались канаты.
А я стоял завороженный и оглушенный. Смотрел на нее. И вместе с радостью в груди разливался страх от понимания того, что вот так, смеясь, она может легко улететь и от меня в любой момент. Просто встать на крыло и исчезнуть в небе. Раствориться. Дочь Вольных — великолепная и свободная.
Всегда свободная.
Глупая мысль. Страшная мысль.
Мысль, заставляющая стиснуть кулаки и сжать зубы.
Я сделаю все, чтобы она не захотела улетать. Все от меня зависящее, чтобы она осталась со мной, потому что без нее я пропаду. Это осознание шибануло под дых, обрывая мое дыхание, это осознание заставило сильнее колотиться сердце, от этого осознания меня прошиб холодный пот.
А она все летала, смеялась, переворачивалась на спину, ловя потоки воздуха, и я все также не мог отвести от взгляда.
Калисто кружила над кораблем еще несколько лучей, купаясь в лучах солнца, затем осторожно опустилась на штурвал и замерла, склонив голову набок, к чему-то прислушиваясь, а через вдох снова пронзительно крикнула и, взвившись в воздух арбалетным болтом, тут же скрылась из вида за облаками.
Команда на исчезновение своего капитана отреагировала спокойно, точнее вообще никак. Пираты продолжали заниматься своими делами: чистили палубу от водорослей, раковин и прочего мусора, закинутого штормом, за штурвалом стоял Тим, продолжая вести корабль ко все четче вырисовывающемуся острову, Сайрус внизу убирал пушки и ставил под стазис пороховых обезьянок, Вагор снимал с кошки, сматывал канаты и складывал в мешок.
На палубу поднялся квартирмейстер, выводя меня из раздумий.
— Смотрю, ты пришел в себя.
— Как видишь, — коротко кивнул я головой.
— И часто твой зверь выкидывает подобные фокусы?
— Он просто не любит воду. Надеюсь, не слишком вас вчера потрепал.
— Ты не помнишь?
— Помню, — дернул я головой, — но… это воспоминания волка. Я не могу давать точную оценку своим действиям, полагаясь на них. То, что для зверя в порядке вещей, для любого из вас может оказаться чем-то из ряда вон.
— Правильно ли я понимаю, ты не контролируешь своего волка.
— При неполном обращении контролирую полностью, при полном…
Борьбу с инстинктами выиграть удаются не всегда.