— Как часто ты здесь бывала?
— Раз в два года примерно, иногда чаще. Мы не могли возить с собой все осколки, уж слишком они диссонируют между собой. Нику… это не нравилось.
— Ты всегда чувствовала корабль так хорошо?
— Нет конечно, — пожала плечами птичка. — Первые года три мы притирались, присматривались. Знаешь, я была в таком шоке, когда поняла, что он живой, что несколько дней просто боялась вставать за штурвал, боялась навредить, что-то сделать не так. Иногда слишком осторожничала, иногда, наоборот, слишком давила, иногда просто не понимала, чего он от меня хочет. Это сейчас я научилась, а в самом начале… Это был ужас. Я сама себе напоминала слепого котенка.
— Каково это? Чувствовать целый корабль?
— Ты же видел, — всплеснула сапсан руками. — Когда он злится, по мне будто током бьет, когда чувствует опасность, у меня возникает ощущение, словно я опустила ноги в ледяную воду, а когда «Пересмешник» хочет меня поддержать, это похоже на летний ветерок. Приятно. Почти волшебно.
— Какой он?
— Ник? — мы почти дошли до третьего яруса, птичка задумалась, остановившись у небольшого сине-зеленого домика. — Как мальчишка: упрямый, иногда даже слишком, немного строптивый, но верный, надежный, настоящий защитник, — капитан повернулась ко мне, а на ее губах играла улыбка. Щемяще нежная, теплая. И я вдруг четко осознал, что готов сдохнуть ради одной такой улыбки, адресованной мне. Только мне. Исключительно мне. Я эгоист и дурак? Возможно.
— Калисто… — я сделал шаг к сапсану навстречу, чтобы обнять, быть ближе, может поцеловать.
— Мы пришли, — шагнула девушка к двери, не обратив на меня и мои жалкие порывы внимания. — Это твой дом. Следующий — Гидеона, потом мой, Калеба и Сайруса.
— А остальные? — я тряхнул головой, прогнав жалящее разочарование, успокаивая волка заскулившего внутри.
— Остальная команда будет жить на другой стороне скалы.
— Иерархия? — выгнул бровь, осматривая небольшой с виду дом.
— Да. Тиграм чрезвычайно важно четкое распределение и подчинение младших старшим. К главе прайда, если он не решит по-другому, обращаться следует только на «вы», первым подавать руку и кланяться, потом жрец, потом жена и дети главы прайда. Штива первый садится за стол, первый начинает разговор, первый занимает место у большого костра, первый…
— Понял, — засмеялся я, — он во всем первый. — Кали склонила голову на бок в своей обычной, немного резковатой птичьей манере, а потом легко улыбнулась и кивнула.
— Суть ты уловил, — внутрь птичка зашла первой, я проскользнул следом.
Достаточно большое и на удивление прохладное помещение было условно разделено на несколько зон, свисающими с потолка цветными бусинами.
Кровать, просторная купальня и некое подобие гардеробной с выдолбленными прямо в стене каменными полками.
— Завтракают и ужинают здесь все вместе. За завтраком Штива и Рикама, его жена, распределяют обязанности, за ужином делятся новостями, выслушивают просьбы и жалобы, если такие имеются. Мы здесь исключительно на правах гостей, — развернулась Калисто ко мне, тонкие брови были нахмурены, взгляд до того строгий, что хотелось рассмеяться. — Никаких вольностей, никаких дурацких выходок, уважение и почтение к старшим членам прайда. Если захочешь, сможешь ходить с ними на охоту, в храм подниматься можно только с подношением. Никаких пьяных дебошей, До чего же безумно.
Почти невыносимо.
— Разве я похож на дебошира, на того, кто способен на дурацкие выходки? — спросил, едва отстранившись.
— Ты — нет, а вот Мэт…
— Не волнуйся на его счет, — я легко щелкнул капитана по носу, ее глаза удивленно распахнулись, заставив снова улыбнуться. — Ты обещала рассказать мне о Душе Океана. — Калисто тут же стала серьезной, нахмурилась и закрылась от меня. Я почти физически это почувствовал, волк обеспокоенно завозился. Сапсан прошла к окну, заложила руки за спину и уставилась куда-то за горизонт.
Я сел на кровать, успокаивая зверя внутри, давая девушке время.
— Что ж, волк, слушай, — она негромко выдохнула, а я непонятно отчего напрягся. — Когда-то давно, еще до восьмисотлетней войны, жила в Мироте ведьма. Красивая, молодая и очень сильная ведьма воды. Жила у самого океана и часто бродила вдоль пустынного берега, слушая, как на песок набегают соленые волны. Все в девушке было прекрасно: фигура, лицо, ум, вот только души у нее не было, а сердце было таким же холодным, как вода у самого дна, в самой глубокой впадине. Она не умела любить или сочувствовать, не знала, что такое сопереживать, не страдала и не испытывала боли, никогда не смеялась и не плакала. Единственной целью в жизни молодой ведьмы было развитие собственных способностей. Девушка только и делала, что читала книги, старые манускрипты, училась и тренировалась. Даже когда просто гуляла по побережью, она постоянно прислушивалась к океану, стараясь понять, о чем шепчет ей глубина.