…Да, но в этой тюрьме живет одна женщина. Темноглазая женщина, терзаемая ужасом неизвестности, ждущая его возвращения. Неужели ей суждено дождаться лишь бездыханного трупа?
Образ доброй его жены придает Капитану силы, он начинает ощупью одеваться. «После этого я сел, — расскажет он впоследствии своим друзьям, — и стал ждать невесть кого и чего. Я не знал, когда темнеет, когда светает. Вечная тьма! Оторванный от каких бы то ни было звуков извне, я не слышал ни одного голоса, чтобы хоть по нему догадаться, день ли на дворе, ночь ли…»
Быть может, лишь одна надежда мерцала в этой кромешной тьме: что близкие и друзья, жители города, вмешаются и вызволят его из преисподней.
Тщетная надежда! В ту пору Капитан еще не знал, что жена его Радка тоже арестована. Так же, как и его друзья Георгий Костов, Илия Митев и Христо Трыпков… А город… Город жил своей жизнью: люди занимались торговлей, флиртовали, попивали кофеек, купались в теплом море, а многочисленные нахлебники воеводы благоразумно помалкивали, опасаясь, как бы власти и их не причислили к друзьям Кирякова. И вышло так, что хотя весь город знал о том, что Петко в тюрьме, никто не взял на себя труд похлопотать за него. Только один человек решился на это — и кто вы бы думали? Турок Ахмед-Эффенди Хадырчали! Человек, который лучше всех знал, как беззаветно сражался Петко против его соотечественников, против турецкой империи. Он был единственным, кто, пренебрегая собственной безопасностью, явился к всесильному Турчеву и предложил поручиться «словом», а также своим имуществом за «хорошо ему известного» капитана Кирякова, в чьей неповинности он совершенно убежден. Разгневанный градоначальник, естественно, осыпал Ахмеда-Эффенди грубой бранью и выгнал вон, так что ходатайство не имело никаких результатов, но сам по себе этот прекрасный, гуманный и благородный поступок всегда будет упреком болгарам-современникам Капитана, безмолвным свидетелям кровавой трагедии, разыгравшейся в мрачных подземельях Ич Кале. Да, трагедия эта была бы еще более кровавой и мрачной, не участвуй в ней, хотя и за кулисами, еще одно действующее лицо…
Имя этого солдата — Никола. Фамилия, к сожалению, осталась неизвестной. 25 суток истекло с того дня, когда Капитан был брошен в Ич Кале. За первым истязанием последовало второе, третье… и четвертое. Все тело узника было в ранах, и только невероятно выносливый и закаленный организм Петко, невероятная его жизнестойкость могли выстоять против зверского способа, которым палачи надеялись вырвать у него признание. На тридцатый день, видя, что Петко уже не держится на ногах, палачи оставили его догнивать в этой каменной яме. День, второй, третий — так оно и шло… Ломоть хлеба, глоток воды и тьма… Кромешная, беспросветная тьма… И боль, невыносимая боль от душевных и гноящихся ран.
Осмелевшие крысы, почуяв запах разлагающейся плоти, дерзко приближаются к дремлющему узнику, ползают по нему, чуть не едят живьем. В таком состоянии находился истерзанный Капитан, когда однажды дверь камеры отворилась, и узник увидел на пороге не тюремщиков, а какого-то солдата. Долго вглядывался солдат в скрюченное в углу тело, пока не убедился,, что человек еще жив, а затем кивком пригласил узника следовать за ним. Они вошли в соседнее помещение, где было и светлей, и суше. Солдат снял с полки глиняный кувшин с водой и поставил перед узником. Рядом с кувшином положил ломоть солдатского своего хлеба.
— Как чувствуешь себя? — спросил солдат, разглядывая мертвенно-бледное, в пятнах засохшей крови лицо.
— Худо мне! — со вздохом произнес Петко.
— Кто тебя бил?
— Стражники, по приказу градоначальника. Только ты никому не говори, а то ведь они могут меня и прикончить.
Уразумев, как обстоит дело, солдат, потупившись, пошел к двери — покараулить, как бы кто не нагрянул, пока голодный арестант подкрепляется водой и ломтем черствого хлеба. Затем солдат ненадолго исчез, а вернувшись, сделал Петко знак следовать за ним и вывел его во двор, залитый ярким августовским солнцем.
Впервые за долгое время глаза узника вновь увидели свет благодатного солнца. Вновь под ногами у него сухая земля. Какое счастье! Какое наслажденье! Не теряя времени, Петко снимает рубаху, чтобы хоть немного подсушить на солнце гноящиеся раны. Солдат отворачивается, чтобы не видеть ужасного зрелища. Полчаса продолжалась эта необычная встреча Капитана Кирякова с Человеком и Солнцем, но тут раздался голос солдата: