И я ушел.
На другой день первый, кого я встретил, сказал мне:
— Вот как? Значит, вы вернулись?
— Несомненно.
— Да, да, да, об этом я сегодня утром прочел в газете.
— Как? Неужели газета оказалась столь добра, что сообщила о моем возвращении во Францию?
— Косвенно.
— Ах, вот как!
— Да… в связи с пьесой, которую вы читали в театре Порт-Сен-Мартен.
— И которую отвергли?
— В газете об этом сказано, но, по-моему, это неправда.
— Увы, мой дорогой, чистая правда.
— Но кто же поместил это сообщение в газетах?
— Никто.
— Как никто?
— Дорогой мой, подобные штучки оказываются уже набранными; метранпаж находит их на талере и по ошибке заверстывает. Обнаружив ошибку, он впадает в отчаяние… Но что поделаешь?
— Ничего, хотя это очень жестоко! Ах, дорогой друг, как много у вас врагов!
И первая встреченная мной особа удалилась, воздев руки к небу.
Нечто подобное я слышал целую неделю.
Само собой разумеется, после этого концерта похоронных плачей, после всех этих речей, что произнесли на могиле автора «Генриха III» и «Антони», ни одному директору театра не пришла мысль попросить «Капитана Поля» для постановки.
Бедный «Капитан Поль»! Его считали моим посмертным произведением!
Однако в 1835 году, если не ошибаюсь, была основана газета «Пресса», и для нее я придумал роман-фельетон.
Правда, этот мой опыт не был удачным. Жирарден предоставил право на еженедельный фельетон, и я дебютировал «Графиней Солсбери», которая не принадлежит к моим лучшим произведениям.
Если бы фельетоны выходили каждый день, роман еще смог бы продержаться.
Еженедельный фельетон впечатления не производил.
Но, тем не менее, этот новый способ публикации приняли и другие газеты.
Газета «Век» прислала ко мне Денуайе.
Луи Денуайе был одним из самых старинных моих приятелей. С 1827 года мы с ним входили в литературную и политическую оппозицию. Вместе с Вайяном (мне неизвестно, что с ним стало) и Довалем (он погиб на дуэли) мы основали газету под названием «Сильф»; этот заголовок забыли и стали называть ее «Розовой газетой», потому что она печаталась на розовой бумаге, и благодаря этому цвету на нашу газету подписывалось много женщин.
От каких пустяков зависит успех!
Июльская революция убила «Розовую газету»! Мира́ убил Доваля. Будучи тогда вице-президентом национальной комиссии по присвоению воинских званий, я произвел Вайяна в унтер-офицеры и отправил в Африку, где, по всей вероятности, его убили арабы.
Мы с Денуайе не виделись очень давно: во-первых, я вернулся из долгого путешествия; во-вторых, сильно занятые люди встречаются редко.
Поэтому «Век» не мог выбрать более симпатичного мне посланца. Ведь Денуайе состоит при мне двадцать лет.
Мы условились, что я дам в «Век» роман в двух томах.
Я был широко известен как драматург и мало известен как романист.
В театре у меня, помнится, шли «Генрих III», «Христина», «Антони», «Нельская башня», «Тереза», «Ричард Дарлингтон», «Дон Жуан эль Маранья», «Анжела» и «Екатерина Говард».
Из книг я опубликовал только «Путевые впечатления. По Швейцарии», «Исторические сцены времен Карла VI», «Красную розу» и несколько фельетонов «Графини Солсбери».
У газеты «Век» было тридцать тысяч подписчиков.
Речь шла о том, чтобы добиться в ней успеха.
Я подписал с этой газетой контракт, оставлявший за мной выбор сюжета и обязывавший лишь к тому, чтобы роман не превышал двух томов.
Правда, газета торопилась.
Я обещал через месяц дать ей два тома.
Денуайе передал мое согласие в «Век».
Мне самому хотелось все выяснить, ибо я полагал, что «Капитан Поль» может иметь успех как драма, следовательно, он должен иметь успех и как роман.
Не из каждого романа можно сделать драму, но любую драму можно превратить в роман.
Какими прекрасными романами были бы «Гамлет», «Отелло», «Ромео и Джульетта», если бы Шекспир не сотворил их тремя великолепными драмами!
Итак, я принялся изучать флот с моим другом, художником Гарнере (позже он имел столь заслуженный успех, опубликовав свои «Понтоны»).
Помимо этого, Гарнере взялся держать мои корректуры.
Через месяц пятиактная пьеса превратилась в двухтомный роман.
Теперь мы расскажем, как пьеса снова заскользила по волнам литературного океана и каким образом пробился «Капитан Поль», хотя он плыл на скромной посудине под названием «Пантеон», вместо того чтобы плыть на семидесятичетырехпушечном фрегате, именуемом Порт-Сен-Мартен.