Утром он проснулся от легкого шума и разговоров. Открыв глаза, увидел, что солдаты уже встают, как и «его» амазонка, доставая из своих вьюков какие-то свертки. Обернувшись, она недоумевающе посмотрела на него, и Саша понял, что слишком долго на нее пялится, и быстро отвел глаза. Все вставшие вышли в коридор, в комнате остались только два солдата. Остальные вернулись минут через двадцать, судя по посвежевшим лицам, умывшиеся и побритые, что касается мужчин. Тогда встали двое оставшихся и, сделав знак ребятам, следовать за ними, вышли.
Умывались во дворе, в специально отведенном для этого месте. Знакомая конструкция летнего умывальника, куда воду подливали ведрами из колодца поблизости. Их было штук десять вдоль специальной перекладины на заднем дворе. Но все равно образовалась небольшая очередь из проснувшихся постояльцев. Брились солдаты, набрав воды в один небольшой тазик и отойдя в сторону. Делали они это опасной бритвой, которая была у них в свертке, а поскольку зеркал не было, то брили друг дружку. Ребятам было проще. Удобные жилетовские станки позволяли бриться и без зеркала, хоть и была вероятность сделать это нечисто. Процесс вызвал немалое удивление как у солдат, так и у видевших это других постояльцев. Зубы, к слову сказать, здесь тоже многие чистили, но не щетками, а специальными размочаленными на конце палочками, которые смачивали и посыпали белым порошком из коробочки. Потом был плотный завтрак и скорые сборы в дорогу. Судя по тому, что седла и сбрую солдаты на ночь занесли в комнату, нравы здесь были не столь невинными, как казалось вначале. Во всяком случае на постоялых дворах.
И снова дорога, уже окончательно подсохшая на стоявшей жаре. Мерные столбы вдоль нее, поля и огороды, селения, мосты через реки. Теперь снежная гора была сбоку, на другом берегу «Еловки», а впереди открылся вид другой заснеженной вершины, которая в оставленном друзьями мире называлась Ключевская сопка. Где-то там и река Камчатка, и бывший город Ключи, рядом с которым наверняка нет никакого аэродрома, и называется он здесь по-другому, если там вообще существует какое-то поселение. Справа виднелись отроги Срединного хребта, а дорога все не кончалась.
На следующую ночь остановились, дойдя до большой реки, куда впадала разлившаяся «Еловка». В другом мире это была Камчатка, и на этом месте не было никакого поселения. А здесь стоял город на слиянии. Большие предместья, с мастерскими и амбарами. И, конечно, постоялыми дворами. Сам город был отгорожен невысокой и старой крепостной стеной. Наверно, там были и ворота с часовыми, но соваться туда отряд не стал, а остановились в большом постоялом дворе на окраине. Там снова играла музыка, на этот раз представленная мужчиной, что-то исполнявшим на инструменте наподобие скрипки. Снова были танцы и какие-то песни. И даже не обошлось без драки, которую устроили явно более буйные, чем деревенские, жители городских окраин. К удивлению друзей, в потасовке приняли участие и несколько девушек, вполне профессионально размахивавших кулаками и получавших без всякого снисхождения по довольно порочным лицам. Впрочем, дерущиеся явно остерегались приближаться к столикам, занятым военными. Сначала их попытались утихомирить местные вышибалы, но буйных было слишком много. К счастью трактирщика, им на выручку скоро подоспел городской патруль. В большой зал ворвались пятеро солдат в шляпах, красных рубашках и штанах и короткими увесистыми дубинками в руках. Щедро и умело раздавая удары всем подряд, они начали было теснить смутьянов в угол, но, очевидно, пропустили нескольких, прикинувшихся мирными овечками, которые набросились на них со спины. Дело запахло жареным, если бы не решился вмешаться командир их отряда. Бросив короткую фразу, он резко вскочил, подхватив свое ружье. За ним последовали пять других солдат, в том числе и «капральша», как мысленно окрестил рослую амазонку Саша. Раздавая тычки дулом под ребра и удары прикладом, они буквально уложили дерущихся на пол, остальных зажали в угол стражники и вышибалы. Потом подняли на ноги упавших и пинками согнали всех в одну кучу, а солдаты, сопровождавшие ребят, направили на них ружья, и командир что-то с явной угрозой им прорычал. Буяны притихли, быстро трезвея, и начиная осознавать, что у них теперь будут большие неприятности. Старший из стражников принялся горячо благодарить командира солдат, а потом начал опрос свидетелей и выяснение обстоятельств, не отходя от кассы, так сказать. При этом отправив одного стражника за помощью, скорее всего. Которая и не замедлила явиться спустя примерно полчаса в виде еще десятка стражников во главе с пышно разодетым, несомненно, важным чином. С интересом наблюдая за местным правосудием, ребята пили уже по третьей кружке пива, вслушиваясь в интонации людей, ловя знакомые слова, догадываясь о значениях других. Трактирщик громко завывал, постоянно указывая на поломанную мебель и разбитую посуду. Смысл его воплей наверняка сводился к «все, что нажито непосильным трудом».