Я была в корне не согласна с Виолеттой. Тимур поступил так, как поступил бы любой тала на его месте.
- Илмера, - повернулась Виннер ко мне. - А познакомь нас с кем-нибудь из своих. Жутко любопытно!
- Да! - воскликнула Мила.
- С парнями? - уточнила я на всякий случай.
Виолетта засмеялась.
- Ну, конечно! Зачем нам девчонки? - на последнем слове она посмотрела на Милу и та в ответ скорчила гримасу.
- Привет, - к нам с подносом подсела Альбина. - Парни сказали вы тут.
- Привет! - обрадовалась Мила. - Фу. Как ты ешь жареные бананы? Не понимаю.
- А я не понимаю, как ты ешь вареную картошку.
- Только не ссорьтесь, - снова засмеялась Виолетта. - Каждому свое.
Я улыбнулась. Собираясь большой компанией, они будто сливались воедино, компенсируя свои многочисленные негативные черты психики общим шумом. По большому счету, проблема заключалась не в самих ребятах, а в той среде, которая их воспитывала. То, что мне казалось глупым или абсурдным, для них бьло нормой. Я вновь обратила внимание на Глеба и снова поймала его взгляд, направленный на меня. Он поспешно отвернулся. Чем дольше находилась в этой школе, тем сильнее привлекала его. Интересно, чем? Я знала, что интересует во мне почти каждого из здешних парней, но привязанность Глеба выглядела глубже. Жаль тала не читают мысли, как думали когда-то давно земляне. Мне бы пригодилось сейчас. Возможно, ответ на мой вопрос очевиден, но в силу возраста я не могу его найти - не хватает опыта и знаний.
Мансур уставился на меня, хитро сощурившись, потом резко повернулся к Глебу и бурно зашептал что-то. За общим шумом я не разобрала ни слова, только тихое шипение и отдельные слоги.
- Распишитесь за заказы! - провозгласил Алоян.
Алекс поставил передо мной на землю поднос.
- Все верно?
Я оглядела содержимое и кивнула:
- Да, благодарю.
- Было двое, стало шестеро! - восхитилась Мила, глядя на присоединившихся к нашей компании выпускников.
- А как мы, по-твоему, донесли все это? - засмеялся Алекс, садясь рядом со мной. - Ты же не против? - повернулся он ко мне.
Я кивнула. Пустая болтовня окружающих перестала меня интересовать. С какой- то странной решимостью Глеб поднялся со своего места и направился к нам. Он то упрямо смотрел на меня, то испуганно отводил взгляд.
- Это что? - прокомментировал Алоян его приближение.
- Не зна-аю, - озадачилась Мила.
Виолетта раздраженно шикнула на них.
Глеб подошел, встал напротив меня и замешкался. Я ожидала, что он начнет потирать локти, но нет, он больше бьл похож на бледную неподвижную статую, чем на живого человека. На очень решительную статую, старательно подбирающую слова в уме.
- И? - ревниво огрызнулся Алекс. Люди чрезмерно эмоциональны - это факт.
- Можно, ты меня поцелуешь? - сказал Глеб, глядя мне в глаза, и упрямо вздернул подбородок.
От неожиданности я рассмеялась. Меня впечатлило все: сама просьба, решимость и, конечно, формулировка: не «я тебя поцелую», а «ты меня». Потрясающе!
Я не сразу заметила, что мое окружение смеется вместе со мной, только немного иначе: грубо и даже агрессивно. Мне такой расклад не понравился. Не понравились мне и ожесточившиеся потухшие голубые глаза Глеба.
Я поднялась, перешагнула через поднос с едой и в два шага преодолела расстояние между мной и этим очаровательным чистокровным. Его светлые глаза удивленно расширились, и я поняла: иной реакции, кроме отказа, он и не ждал.
Напрасно. Я улыбнулась, рассматривая его несимметричное растерянное лицо, спадающие на лоб вьющиеся пряди. Теперь я имела полное право прикоснуться к нему, и этим правом с удовольствием воспользовалась, запустив пальцы в волосы на его затылке. Они оказались жесткие, прохладные и скользкие. Примерно такими я себе их и представляла. Я встала на носочки, приблизилась к его губам и мягко коснулась их своими. Глеб закрыл глаза, с едва слышным стоном выдохнул. Реакция мне понравилась, даже слишком, поэтому я позволила себе немного больше. Приоткрыла губы и поцеловала его. Он сделал то же самое в ответ. Я чувствовала его прерывистое дыхание, слышала, как часто бьется его сердце. Ни один тала не вызывал у меня похожих эмоций. Нехотя я отстранилась. Он открыл глаза. В затуманенном взоре пряталась детская беспомощность.
- Больше никогда не сомневайся в себе, что бы ни происходило, - тихо, так, чтобы только он услышал, прошептала я. - Хорошо?