- Не я. Ты.
- Что?
- Ты единственный тут сын шерифа.
- Не, не, не, - зашипел Сур, со стуком бросив свою посуду поверх моей. Небьющийся сплав жалобно звякнул. - Я к матери не пойду!
- Пойдешь, - уверенно кивнул Тим.
- Не пойду.
- Пойдешь.
- Не пойду.
- Пойдешь.
- Не пойду.
- Ради Глеба пойдешь.
- Это шантаж!
- Манипулирование. Шантаж выглядит иначе.
- Ты даже так умудряешься быть занудой!
Мы вышли из столовой.
- Прямо сегодня и сделаем. Вместе. - Тим решил, Тим не отстанет. - Говорить я буду сам, ты поддакивай. Глеб поедет на свалку и напросится ночевать у деда, потом подъедем мы и вместе еще раз осмотримся.
Я отрицательно покачал головой.
- Сегодня не могу. Обещал отцу посмотреть сборщик. Электроника барахлит последний месяц, а арендатор пригнал его только вчера.
- Хорошо. Тогда свалку перенесем на завтра. У меня еще два часа, потом я свободен. У тебя что? - Тим вопросительно взглянул на Сура.
Тот нахмурился, потом заулыбался:
- У меня час. Я ждать не буду.
- Тогда я пропущу последнее занятие.
Сур насупился, как когда-то в детстве, когда проигрывал мне в гонки.
- Встретимся на крыльце, - закончил Тим и, побежал по лестнице наверх. Он никогда никуда не опаздывал. Прогулять мог, а вот опоздать нет - странная логика высокопроцентного гибрида.
Остаток пути до кабинета мы с Суром преодолели молча, занятый каждый своими размышлениями. Честно говоря, я слабо представлял, что будет происходить в участке шерифа. С тех пор как сбежал отец Мансура, его общение с матерью сводилось к сухим общим вопросам и таким же ответам. Сложно сказать, чем ей не угодил сын. Сам Сур говорил, что простым своим существованием он изо дня в день напоминал ей о муже.
Стоило нам зайти, как тридцать пар глаз уставились на меня.
- Популярность, - прошептал мне Сур, пройдя мимо к своему стулу.
Я поймал взгляд Иды. Она обиженно дернула нижней губой и всем своим видом изобразила, будто сосредоточена на экране, где уже готовился к практическому занятию преподаватель. В мыслях по этому поводу не появилось никаких сожалений.
Я молча прошел на свое место, достал планшет и полез на школьный сайт выяснить расписание Илмеры. Если не выйдет сегодня же попытаться с ней заговорить, расстроюсь.
- Эй, - ко мне повернулся Игнат. - Ты, правда, целовался с иммейкой сейчас?
Я кивнул.
- С ума сойти! - выдохнул он.
Я пожал плечами. Народ за соседними столами притих, прислушиваясь к диалогу.
- И как?
Я неопределенно покачал головой. Как? Да меня тело не слушалось в тот момент! Что он ожидал услышать?
- Ты типа с ней встречаешься?
С сожалением отрицательно покачал головой. Но очень хочу! Кажется, в конкретный момент я этого хочу даже больше, чем прыгуна. Никогда не думал, что такое возможно.
- А собираешься? Или она с тобой собирается?
Я пожал плечами.
Игнат еще немного поизучал меня, потом отвернулся. Я кожей ощущал любопытные взгляды окружающих и чувствовал себя крайне неуютно. Они все будто воровали крохотные, но такие бесценные, частицы моего удовольствия, не позволяли мне остаться наедине с собой и насладиться в полной мере пережитыми эмоциями.
Все, что я делал сейчас, - держал Илмеру внутри себя как можно дальше от посторонних глаз. Хотя, кажется, я это делал с самого начала учебного года. Эта иммейка так естественно поселилась в моей голове, словно там всегда существовало для нее особое место. Она как будто дополнила всю мою жизнь. Перед внутренним взором мелькнуло видение: я в кабине пилота, а рядом она - моя. От этой мысли сердце забилось быстрее. Я отложил планшет в сторону, опустил голову на скрещенные руки и прикрыл глаза.
Я мог бы любить тебя.
«А теперь ступай, пока эту иммейку не попросили уехать за непристойное поведение...» Невольно улыбнулся формулировке. Самая нежная и беззащитная из всех девушек, которых я встречал. Разве позволил бы я кому-то посчитать ее поведение непристойным? Или хуже того, позволил бы принимать решения за нее? Щемящая нежность медленно наполнила вены, ласковым теплом проникла в мышцы, вынуждая расслабиться, забыть обо всем на свете, кроме нашего поцелуя.
Если бы я ей не нравился, она не стала бы меня целовать, верно? Иммейцам не знакома жалость в ущерб себе. И Тим сказал, что я ей интересен. И она выглядела удовлетворенной.