- Он же моложе остальных членов первого круга, да? – уточнил я у Селене, просто чтобы отвлечь.
Она свернула сообщения с пересланными документами и взглянула на меня.
- Да. И старший брат отца эомелии Мио.
- И тот, кто работал с моим отцом, - подчеркнул шепотом Тим. – Она спит. Самый некапризный ребенок, которого я встречал.
Папе Глебу посвящается...Родительская любовь не делит на свою кровь и чужую, ей все равно, а иначе это не любовь. https://vk.com/chepenko_e?w=wall-83366996_7221
Глава седьмая
Илмера Селене
На орбите ночь была условной частью суток, каждый на станции согласовывал удобное для себя время сна и бодрствования.
- Самый некапризный ребенок, да? – Глеб рухнул на кровать рядом со мной и немного истерично хохотнул. – Все, сдаюсь.
Из капсулы рядом с нашей кроватью послышалось бодрое хихиканье, потом восхищенное «о-о-о».
Я не стала открывать глаза, только перекатилась на бок, уткнулась Иммэдару в плечо и засмеялась. Мы свое время бодрствования согласовали, но, видимо, не с тем руководством.
- Она просто выспалась, - глухо пробормотала я, вдыхая аромат теплой пряной кожи Глеба. Как же он пахнет! – А представляешь, если бы нам ее разбудили в условной фазе сорока двух недель? Здесь бы еще и медперсонал дежурил.
Чистокровный притворно несчастно застонал.
Я вздохнула и начала подниматься, но Глеб поймал меня, уложил рядом с собой и чмокнул в нос.
- Лежи. Я сам.
Я нахмурилась:
- С ума сошел! Вы же прыгали, качались и вели переговоры минут сорок. Во-первых, тебе нельзя нагружать руку чересчур сильно, во-вторых, у тебя сотрясение было.
- Я себя отлично чувствую!
- Вот и хорошо! – Я потянулась, поцеловала его в губы и легко выскользнула из-под тяжелой теплой ладони. – Поступим так: мы с девушкой отправимся в гостиную, изучать фильмы о природе и пить что-нибудь вкусное, а ты поспишь, потом поменяемся.
Глеб лениво поморщился:
- Не люблю засыпать без тебя.
- Я рядом. – От улыбки удержаться не вышло. Тим в подробностях изложил, как один пациент в больнице настойчиво требовал немедленно предоставить ему его ийнэ. А я-то удивлялась, что мое появление сопровождалось возмущенным «женщина, не вздумай еще раз уйти!»
- Нет. Рядом – это когда ты у меня под рукой, а не в соседней комнате. – Не признать мою правоту он не мог, но все равно спорил.
Я оглянулась на детскую капсулу, убедилась, что с Искрой все в порядке, и забралась обратно на кровать к своему милому, нежному чистокровному. Признаться, он выглядел и вел себя последние дни немного непривычно: вроде все тот же знакомый сильный целеустремленный прыгун на окраины, чей ум и рассудительность покоряли офицеров в академии, но со мной наедине он почему-то становился тем порывистым, немного капризным и нерешительным мальчишкой, которого я полюбила когда-то в школе. Складывалось странное ощущение, будто ему от меня что-то нужно, только из-за стресса и множества событий я никак не могла разобрать что, но вот теперь догадалась.
Я склонилась над ним и, с улыбкой глядя в беспомощные упрямые голубые глаза, прошептала:
- Тогда поступим иначе.
Глеб насупился, едва ли не как ребенок.
- Иначе?
Я не ошиблась в своих выводах.
Он, как и я, фактически жил без матери. Это история про инфантильную женщину, которая рожала детей, будучи не в состоянии обеспечить их хоть чем-то, как эмоционально, так и материально. Все, что Глеб получал, - нездоровая дерганая гиперопека и раннее взросление, а точнее смена ролей. Мне вспомнилась сцена, когда он, будучи преданным двумя самыми близкими людьми, теми, кто должен был еще с рождения стать его незыблемым тылом, сам же успокаивал одного из них, точнее одну. Взрослая женщина, с которой он обращался, как опекун с ребенком.
Я поцеловала чистокровного в кончик носа, как он это часто проделывал со мной, и продолжила:
- Мы с Йер останемся, приглушим свет и погладим нашего папу, пока он будет засыпать.
«Папа» засиял!
- Если, конечно папа обещает заснуть под наше «о-о-о», - я передразнила дочь, чем рассмешила своего очаровательного ийнэ. И еще больше его развеселила Искра, когда колыбель взялась ходить ходуном и вторить своим «о-о-о» моему.