— Как ты сказал?.. Покалечить нас? — переспросил он, и повернувшись к остальным четверым с такими же ножами наготове и, несомненно, обуреваемым тем же желанием, которое только что озвучил их командир, со смехом воскликнул: — Вы слышали, что сказал этот гребаный педик? Ну, мы еще посмотрим, кто кого покалечит!
Развернувшись как по команде, они окружили Алекса и Джека, и те инстинктивно отступили назад и вскочили на диван с подушками.
И тут стоявший справа легионер бросился на Джека, который с неожиданной для его массы и габаритов ловкостью увернулся от направленного в живот ножа. А потом, крепко сжав в руке табуретку, с силой обрушил ее на физиономию солдата. Тот без сознания рухнул на стол со сломанной челюстью.
В ту же минуту его товарищ, стоявший слева, кинулся к Алексу, нацелив нож, словно рапиру, прямо ему в сердце. Однако выпитое легионером горячительное ударило ему в голову, сыграв скверную шутку: его движения сделались замедленными и вялыми, так что капитан «Пингаррона» без труда успел отскочить и врезать ятаганом по руке рьяного выпивохи. Если бы ятаган был острым, он перерубил бы руку как сухую ветку, а так солдат лишь выронил нож и грязно выругался. Алекс с силой пнул незадачливого забияку по ребрам, да так, что у того перехватило дыхание.
Ребятня, разгоряченная этим зрелищем, взорвалась криками ободрения, искренне радуясь, что эти двое оказали более решительное сопротивление, чем они ожидали.
Сержант с ненавистью сверлил парочку глазами, поняв, что одолеть их будет не так просто, как ему казалось. Он помедлил секунду, ожидая, когда придет в себя его приятель, получивший смачный удар табуреткой по голове, но тот лежал неподвижно. Не дождавшись даже признаков того, что солдат собирается встать, сержант шепотом приказал что-то остальным подчиненным.
Все тут же стало ясно. Легионеры разбились на пары, собираясь напасть по двое на каждого из моряков, не оставив им места для отступления.
Легионеры согнули колени, готовясь к прыжку.
Готовые отразить удар моряки напряглись.
Но когда солдаты бросились на них, откуда ни возьмись вдруг появилась пара стульев и обрушилась на головы легионеров, те рухнули, заваленные кучей обломков.
С удивлением обнаружив, что остались без напарников, оставшиеся на ногах сержант и усатый обернулись и увидели перед собой хилого мулата в синем комбинезоне и маленькую хрупкую девушку с «конским хвостом», смотрящих на них с самой дружелюбной улыбкой. Девушка даже вежливо поприветствовала их по-французски: «Бонжур, месье».
Посмотрев на упавших товарищей, погребённых под грудой обломков и щепок, сержант медленно поднял голову с налитыми кровью глазами.
— Убью! — взревел он, выхватывая нож. — Всех убью!
И вдруг почувствовал, как что-то твёрдое, круглое и холодное, подозрительно похожее на сталь, прижалось к его левому виску, а чей-то голос с балканским акцентом произнёс:
— Поверь, приятель, это плохая идея.
Они шли по переулкам медины в направлении порта — не сказать, чтобы бегом, но все же достаточно быстро, стараясь как можно скорее убраться подальше от места происшествия. Легионеры остались в кофейне: одни без сознания лежали на полу, на других подействовали неопровержимые аргументы Маровича. Однако не подлежало сомнению, что как только они немного очухаются, то призовут на помощь товарищей, и те бросятся искать обидчиков по всему городу, не такому уж большому.
— Так какого черта вы сидели и ждали? — раздраженно спросил Алекс, прыгая через две ступеньки.
Жюли невинно улыбнулась.
— А нам казалось, что вы держите ситуацию под контролем.
— Под контролем ? Уф! — фыркнул Алекс, стараясь не сбиваться с ритма. — Вы шутите? Уф! Уф!
— Вы же сами настаивали, — напомнил Сесар, — чтобы мы сидели тихо и не вмешивались, если нет реальной опасности.
— Значит, по-вашему, пятеро легионеров с ножами, — спросил Алекс, не останавливаясь, — это не реальная опасность?
— Мы были уверены, что вы справитесь, — сказала француженка. — И к тому же...
— К тому же — что?
— Да нет, ничего особенного.
— Жюли...
— Мы поспорили, — признался ее муж, — Мы с Жюли поспорили на десять долларов, что ты справишься с ними без нашей помощи.
Услышав эти слова, Райли резко повернулся к своей команде; на его лице читалось изумление, смешанное с негодованием.
— Так значит, пока мы с Джеком отбивались, вы заключали чертово пари? Вы поставили на кон нашу жизнь за какие-то гребаные десять долларов?
— Да бросьте, капитан, не стоит так драматизировать. Мы были уверены, что вы справитесь.
— Да вы просто гребаные козлы! — рявкнул Алекс, пытаясь восстановить дыхание. — Нож прошёл в двух пальцах от моего брюха.
И тут повар-галисиец увидел, что Марко улыбается, не испытывая, видимо, никаких угрызений совести. Пистолет он уже убрал в кобуру и спрятал под куртку.
— Ну, а ты чего ржешь? — спросил он, уперевшись руками в колени и задыхаясь от возмущения.
К его удивлению, наёмник довольно хмыкнул и заявил:
— Я выиграл пари.
Алекс покачал головой, угрюмо глядя в пол.
— Знаете что?.. — сердито прорычал он. — Вы — самая гнусная команда в мире.
— Возможно, — ответила Жюли, запечатлев поцелуй на его щеке. — Но и ты ведь далеко не самый лучший капитан, а мы все-таки тебя любим.
— Вынужден признать, что девчонка права, — поддержал ее Джек, не в силах сдержать улыбку.
— Ну ладно, — цокнул языком Алекс. — В таком случае, я попрошу у вас компенсацию. Отплываем на рассвете, так что впереди целая ночь. Так вот, можете делать, что хотите, но прежде у вас будет задание. Вы, Сесар и Марко, — кивнул он в их сторону, — тщательно осмотрите двигатели и закупите необходимые запчасти. Я не хочу потом возвращаться в порт только лишь потому, что какая-то ерунда вышла из строя. Ты, Жюли, — повернулся он к ней, передавая ей в руки послание Марша, — справишься в порту насчёт погоды и закупишь провизию на неделю и прочую ерунду, какая может понадобится. Вопросы есть?
— Ясно. А ты что собираешься делать?
На миг Алекс вспыхнул румянцем, заметным даже сквозь загорелую кожу и трехдневную щетину.
— Я... собираюсь навестить одного человека.
Все тут же умолкли, прекрасно понимая, о ком идёт речь.
— Черт побери, Алекс, — простонал Джек, усталым жестом хватаясь за лоб. — А я-то думал, что там все давно кончилось.
— Я никогда такого не говорил.
— Но в последний раз ты сказал...
Капитан «Пингаррона» поднял руку, остановив друга, прежде чем он успел закончить фразу.
— То, что я делаю, это мои проблемы, — сухо ответил он. — Сделайте то, что я вам велел, а потом можете прогуляться и сполна насладиться танжерской ночью. Да, и последнее, — добавил он, вспомнив еще кое о чем. — Вы уже успели заметить, какая здесь обстановка, — произнес он, переводя взгляд с одного на другого. — Так что глядите в оба и постарайтесь ни во что не вляпаться.
Не сказав больше ни слова, он хлопнул Джека по плечу, развернулся и зашагал по улице, пока не исчез за поворотом в узком голубом переулке.
Солнце уже миновало зенит и стало клониться к закату, на беленые стены легли первые сизые тени, и люди понемногу начали выходить на улицу из домов, где пережидали полуденный зной, который даже в конце ноября оставался невыносимым.
Человек в джеллабе с накинутым на голову капюшоном, неотличимый от многих других прохожих, направился в самое сердце медины, пока не добрался до маленькой базарной площади. Ее окружали гостиницы и чайные с уютными верандами, где арабы играли в нарды за стаканом мятного чая.
В переулке позади площади стоял ничем не примечательный двухэтажный дом, почти неотличимый от многих других. Именно у дверей этого дома остановился человек в капюшоне и постучал в дверь небесно-синего цвета.
Спустя несколько секунд по ту сторону двери послышались шаркающие шаги, затем сквозь решетчатое дверное окошко выглянули любопытные глаза. Наконец, после того как его узнали, щелкнул замок и дверь со скрипом отворилась.