Джек повернулся к Хельмуту, молча взывая о помощи.
— Не исключено, — начал ученый, как всегда, откашлявшись, — что это акция запугивания.
Капитан повернулся к нему.
— Что вы хотите этим сказать?
— Я хочу сказать, что, очевидно, нацистам удалось создать бомбу потрясающей разрушительной способности, в тысячу раз превосходящей любое другое оружие, известное человеку... А потому меня совсем не удивляет, что бомбу решили использовать против вашей страны и тем самым дать понять, что не стоит вмешиваться в войну.
— Но если они хотят деморализовать американское правительство, почему бы им в таком случае не атаковать Нью-Йорк, Вашингтон или другой важный американский город? — возразил Алекс, пытаясь найти слабое место в его аргументах. — Почему они выбрали такое странное место, как Портсмут? Я никак не могу этого понять.
Хельмут покачал головой.
— Напротив, капитан Райли, — ответил он. — Как раз тот факт, что они выбрали именно это место, наилучшим образом подтверждает мою теорию. Нацистам прекрасно известно, что, если они уничтожат какой-нибудь большой город и убьют миллионы граждан, Белый Дом будет вынужден объявить им войну, хотя бы просто для того, чтобы отомстить за гибель соотечественников. С другой стороны, если диверсия окажется не настолько кровавой, но зато близкой к большому городу, такому как Бостон, то они смогут продемонстрировать свою военную мощь, а заодно и вашу уязвимость, но решимость народа ввязаться в войну в этом случае не будет столь сильной. Подобный трюк вполне в духе нацистов, — печально вздохнул он, всем своим видом давая понять, что знает, о чем говорит. — Иными словами, они стреляют по ногам, намекая, что сопротивление бесполезно.
Райли сжал кулаки с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
— Ну, если они добиваются именно этого, — произнес он, с трудом сдерживая ярость, — то их ждет большой сюрприз. Соединенные Штаты никогда не склонялись перед теми, кто пытался их запугать, и, как ни ужасно это нацистское оружие, вся страна поднимется против них и не успокоится, пока не покончит с ними. И если какой-то нацистский идиот считает, что может нас запугать, — закончил он, гневно сверкая глазами, — то это лишь потому, что он плохо знает моих соотечественников.
Никто из присутствующих не осмелился возразить капитану.
Однако Эльза все же решилась поднять руку, чтобы высказать своё мнение.
— А что, если Гитлер знает, что делает? Быть может, фюрер и сумасшедший, но точно не идиот, как и все его генералы. Если в их распоряжении действительно имеется эта «вундервваффе», на которую они возлагают такие надежды и которую собираются использовать против вашей страны — возможно, они решили таким образом реализовать свой план завоевания всего мира?
— В таком случае, почему бы им не устроить взрыв в СССР или той же Великобритании? — спросил Джек. — Если, скажем, Лондон взлетит на воздух, на другой же день британцы сдадутся.
Хельмут почесал свою лысеющую макушку и вновь заговорил.
— Кто знает. Быть может, потому, что уран-235 крайне сложно получить, и материала у них хватает лишь на парочку бомб. А возможно, дело в том, что они собираются оккупировать Великобританию, а, как я уже сказал, одна такая бомба способна не только уничтожить все живое, но и сделать невозможной жизнь после взрыва на протяжении долгих веков. То же самое, вне всяких сомнений, касается и СССР.
— Возможно, именно потому их и не волнует дальнейшая судьба Соединенных Штатов, — произнесла Эльза, — что они не планируют делать их частью своего Лебенсраума.
— Лебенсраум? — переспросил галисиец, наморщив нос. — А это ещё что за зверь?
Девушка, казалось, была смущена, что вообще произнесла это слово, и какое-то время колебалась, прежде чем ответить.
— Этот термин использует Гитлер, — произнесла она, с трудом сдерживая гнев, — когда говорит о «жизненном пространстве, предназначенном, по его словам, для представителей арийской расы. В «Майн Кампф» он призывает к расширению Германии на всю Европу и Азию, вытеснив или уничтожив коренные народы, которые он и его последователи называют недостойными или низшими расами.
Галисиец шумно фыркнул.
— Вот ведь хрен собачий! — выругался он, покачав головой. — Уж на что козел этот Франко, которого мы вынуждены терпеть в Испании, поскольку он выиграл войну, а нам осталось лишь кусать локти. Но если бы мне пришлось выбирать между ним и этим психом Гитлером, я без колебаний выбрал бы Франко. — И, повернувшись к немцам, спросил у них напрямую: — Ну а вы, черт побери, что об этом думаете?