— Ах да, завтрак ровно в семь, и не советую его пропускать, поскольку на этом судне самый лучший повар во всем Восточном Средиземноморье. Признаюсь честно, — подмигнул он, — это я.
Спустя три часа, несмотря на явные следы бессонной ночи на лицах, вся команда от души наслаждалась приготовленным Джеком завтраком, состоявшим из блинчиков, омлета с пряностями, бекона и гренок по-французски. Несмотря на пережитые треволнения, за столом, как всегда, не обошлось без анекдотов и не вполне приличных шуточек, которые отпускал певучим голосом повар-галисиец.
— Да, веселое было времечко, — произнес он совсем тихо, задумчиво барабаня пальцами по столу. — Помнится, той ночью мы с Алексом вылезли из траншеи с ведром краски и двумя кистями и в темноте пробрались в город... Ты случайно не помнишь, как назывался тот город, Алекс?
— Честно говоря, я что-то не припомню, чтобы ты там был. А ты сам-то точно уверен, что сражался на той войне?
— Сам не знаю, почему я тебя об этом спрашиваю, — фыркнул Джек, пропустив мимо ушей замечание капитана. — В общем, мы проскользнули незамеченными мимо вражеских позиций и написали красной краской на фасаде церкви — вот такими буквами, — на этих словах он притворно вздохнул, изо всех сил стараясь не рассмеяться: — «Зад свинячий — пидор ходячий».
— И что же это значит? — спросила Жюли.
— «Свинячий зад» — так многие из нас и даже кое-кто из фашистов называли генерала Франко.
— И вы рисковали жизнью лишь для того, чтобы проделать подобную глупость? — возмутился Марко. — Уж лучше бы бомбу подложили или что-нибудь еще в этом роде!
Посмотрев на него, Джек покачал головой.
— Ну, это было намного забавнее, чем какая-то там бомба, — возразил он. — А самое веселое, что на следующий день в город заявился сам Франко, чтобы провести смотр войск, и когда он это увидел...
— Это всего лишь слухи, — перебил Алекс, просто чтобы поддеть.
— Но лично мне приятнее думать, что так оно и было, — ответил Джек и, глядя на остальных, добавил: — Можете представить, какая у него была рожа, когда он увидел эту надпись в самом центре города, только что взятого его войсками? Не удивлюсь, если в тот день, — он ударил кулаком по столу с такой силой, что подскочили все тарелки, — он расстрелял больше солдат, чем я убил за всю войну. За одно это нам нужно было дать медали!
— Да, — согласился Райли. — Медаль за... — и тут же замолчал на полуслове, поскольку в эту минуту открылась дверь, и в столовой появился застенчивый человек в строгом костюме из коричневой шерсти.
Это был человек лет шестидесяти или шестидесяти пяти, с гладко зачёсанными волосами, почти совершенно седыми, в пенсне, с большими ушами, узкой челюстью и и маленькими пронзительными глазками, делающими его похожим на мышонка. Да, по сути, он и был перепуганным мышонком в дорогом костюме.
— Доброе утро, — произнёс он с сильным немецким акцентом, сложив руки, словно школьник, вызванный к доске.
Без лишних церемоний Алекс поднялся и указал на свободный стул.
— Садитесь и приступайте к завтраку, — пригласил его Райли, — пока эта стая гиен, которая называет себя моей командой, все не сожрала.
Тот последовал его совету, пробормотав слова благодарности, протянул руку и с некоторой опаской взял кусок хлеба.
— Как прошла ночь? — спросил Райли — Как спалось?
— Спасибо, прекрасно, — ответил он, а Джек тем временем протянул ему чашку кофе. — Спасибо, вы очень любезны.
— Не за что, — ответил Райли. — Пока вы находитесь на этом судне, я хочу, чтобы вы чувствовали себя как дома. Кстати, что касается моего судна. Хочу представить вам мою команду. Итак, эта очаровательная сеньорита, — кивнул он направо, — Жюли Дома, наш штурман.
— Enchantée [2], — ответила француженка, кокетливо подмигнув.
— Рядом с ней, — продолжал Райли, — ее муж, Сесар Мурейра, механик и мастер на все руки.
— Bom dia [3], — произнёс португалец, вежливо кивая.
— Человек, который налил вам кофе и приготовил этот великолепный завтрак — мой старший помощник, отличный повар и мой старый друг Хоакин Алькантара, но мы все зовём его Джеком.
— Доброе утро, — ответил тот, едва взглянув на гостя и вновь сосредоточившись на горе поджаристых гренок, стоящих перед ним.
— И, наконец, этот тип, который смотрит на вас так, будто вы у него лично умыкнули корову — Марко Марович.
— Я не люблю евреев, — сердито буркнул югослав. — И мне очень не нравится, что они находятся у нас на борту. Уверен, у нас из-за них будут проблемы, так что мне придётся все время быть начеку. — И, чтобы никто не усомнился в его намерениях, он выхватил из-за пояса пистолет и бросил его на стол.