— Нет, нет и нет! — снова и снова повторял Хельмут. — Уж не знаю, кем вы считаете немцев, но уверяю вас, они не идиоты. Они ни за что не поверят, что вы — секретный агент.
— Они поверят — именно потому, что вы им так скажете, — настаивал Райли, тыча в него пальцем. — Именно потому, что это полный абсурд, им даже в голову не придет ничего другого. Им останется лишь восхищаться, какие гении их политики, что догадались отправить агентом меня. В конце концов, скажете им, что я преданный член американской нацистской партии.
— Американская нацистская партия? — недоверчиво переспросил он. — А что, такая существует?
Райли скривил губы в горькой усмешке.
— Так вы не знаете? — спросил он, повернувшись к остальным и видя крайнее изумление на их лицах. — Вы в самом деле ничего не знаете? Так вот, в стране Свободы тоже есть нацистские фанатики, которые считают, что фашизм и расизм — единственное, что может спасти страну. И это ещё не говоря об экстремистах, — добавил он. — Тех самых, что устроили демонстрации в нескольких американских городах, пройдя по улицам в форме гитлерюгенда под знаменем со свастикой. Даже такие люди, как Генри Форд или семейство Буш, как и семейство Тиссен, оказывают финансовую поддержку германским нацистам и Третьему Рейху.
— Это правда, — ответил Джек с гримасой отвращения на лице. — Американские нацисты устроили митинг даже в Мэдисон-сквер в Нью-Йорке. Их там собрались тысячи.
Хельмут озадаченно посмотрел на обоих, стараясь понять, не разыгрывают ли они его.
— Нет... просто не могу поверить, — ошеломленно пробормотал он. — Я даже представить себе не мог...
— Боюсь, вам придётся в это поверить, поскольку, как ни прискорбно, это правда.
— Я вам верю, капитан, — кивнул наконец Хельмут. — Но мне предстоит убедить в этом капитана «Деймоса», а он может оказаться недоверчивым.
Райли ответил неодобрительным жестом.
— Тогда скажите ему, что хотите: скажем, что я — свихнувшийся член ку-клукс-клана или внебрачный сын Рузвельта, который сдал меня в приют. Все, что угодно, Хельмут! Вы — штандартенфюрер СС, и уже поэтому вам поверят, что бы вы ни сказали.
— Это ненужный и неоправданный риск, — упрямо возразил Хельмут, не собираясь сдаваться. — Если вас разоблачат, а рано или поздно это произойдет, то все пропало.
Райли хлопнул ладонью по столу и глубоко вздохнул.
— Доктор Кирхнер, — едва сдерживая нетерпение, ответил он. — Вы даже не представляете, как я благодарен вам за то, что вы готовы рисковать жизнью, чтобы спасти моих соотечественников, но вы должны понять, я не могу остаться на «Пингарроне» и спокойно молиться, чтобы вам удалось обезвредить атомную бомбу, в существование которой несколько дней назад мы и поверить не могли. Я должен покрыть все возможные ставки. У вас вероятность обезвредить бомбу выше всех, и все же я пойду вместе с вами на случай, если нам останется только одно — отправить этот долбаный корабль на дно. Ясно?
Учёный немного помедлил, но под конец все же кивнул.
— Поймите, Хельмут, — продолжил Алекс, чтобы окончательно убедить немца, — в любом случае, центром внимания будете вы, а я буду лишь еще одним агентом на борту. Когда они доберутся до цели, на берег высадятся не тридцать пять, а тридцать шесть агентов, и вся недолга.
— Тридцать семь, — поправил глубокий баритон Джека. — Нас будет тридцать семь. Я тоже иду с вами.
Хельмут скорчил зверскую рожу и бессильно закатил глаза к небу, всем своим видом говоря: «Не было печали, так черти накачали», а Райли повернулся к старпому.
— Не суетись, Алекс, — сказал галисиец, подняв руку и призывая капитана к молчанию. — Так или иначе, я пойду с вами. У меня те же самые доводы, что и у тебя, так что возразить тебе нечего.
— Ни за что, Джек, — ответил Райли, не обращая внимания на его слова. — Ты останешься на «Пингарроне» за капитана. Глупо и бессмысленно идти с нами и тоже рисковать жизнью. С нами ты или нет, какая разница, если в конце концов нам придется потопить «Деймос».
— Я же сказал, не суетись, — спокойно повторил Джек. — Ты не имеешь ни малейшего понятия, что произойдет на корабле, и, как знать, возможно, вам и пригодится моя помощь. К тому же, хоть я и родился в Испании, в душе такой же американец, как и ты, и эти люди не только твои, но и мои соотечественники, так что не тебе указывать, что мне делать, ясно? — серьезно добавил он и скрестил руки на груди.
Капитан «Пингаррона» отлично знал, что его старпом упрям, как мул, а потому понял, что ничто на свете не заставит его изменить решение. К тому же, может, старина Джек и прав, и его присутствие на «Деймосе» склонит чашу весов в пользу успеха.