Фон Айхайн бросил беглый взгляд на Райли и Джека, и их лица озарила робкая надежда. Затем он отдал матросам новый приказ, и те шагнули вперёд, по-прежнему держа их на мушке. Сам же капитан, хоть и не спускал глаз с учёного, но все же убрал в кобуру «люгер». Затем, взяв левой рукой коричневую парку, открыл ее и принялся изучать лежащие в ней бумаги.
Пока капитан «Деймоса» перелистывал страницу за страницей, выражение откровенного недоверия на его лице сменялось удивлением, а затем — ужасом. Спустя три минуты он поднял глаза и вновь посмотрел на Хельмута.
— Как я могу быть уверен, — спросил он упавшим голосом, закрывая папку с выражением прежнего недоверия на лице, — что это не подделка, сфабрикованная вами, чтобы помешать моей миссии?
В ответ Райли коротко и невесело рассмеялся.
— Вы сами можете в этом убедиться, — произнес он, вставая со стула.
Пройдя через все помещение, он взялся перевязанной рукой за дверцу холодильника, не обращая внимания на матросов, которые еще толком не понимали, что происходит, и с каждой минутой казались все более обеспокоенными.
— Если вы не верите нам, не верите документам, — добавил капитан, — то поверьте своим глазам. Вот посмотрите, что здесь находится, — жестом фокусника он распахнул дверцу холодильника, показав множество серых коробок, в которых таился смертоносный препарат.
Пройдя между Джеком и Хельмутом, фон Айхайн направился к холодильнику, по пути переглянувшись с Райли. Затем открыл одну коробку, посмотрел на свет ее содержимое и убрал на прежнее место.
Он вновь взглянул на Хельмута, и в этом взгляде сквозь недоверие проступила несомненная признательность. Что-то коротко приказав своим людям, капитан направился к выходу.
Однако, остановившись на полпути, вновь повернулся к капитану «Пингаррона».
— Не обольщайтесь. Вы арестованы, все трое, — объявил он, сверля их взглядом. — Вы останетесь под арестом до тех пор, пока мы не вернемся в Германию, где военный трибунал вынесет вам приговор, и можете не сомневаться, смертный, учитывая, что речь идет о шпионаже и попытке совершить диверсию. — Вновь посмотрев на папку в своих руках, он добавил: — Но я все же хочу разобраться во всем этом. Если все действительно так, как вы говорите, я нарушу приказ и свяжусь по рации с командованием, — нервно сглотнув, он встряхнул головой, все еще не веря своим глазам и ушам. — И даю слово, пока я капитан этого корабля, я не допущу подобного зверства. И никому не позволю...
Внезапно сухой щелчок оборвал речь фон Айхайна, и посреди его лба взорвался невообразимой формы красный цветок.
Райли, стоявший к нему ближе всех, почувствовал, как в лицо ему брызнула густая теплая жидкость. Несколько капель стекли по щекам вниз, оставив за собой красные дорожки.
Мертвое тело капитана рухнуло ничком, глухо ударившись о железный пол. Только теперь Райли увидел стоящего в дверях старшего помощника Карла Фромма с дымящимся пистолетом в правой руке.
— Im Auftrag unseres Führers, Adolf Hitler, und auf seinen direkten Befehl! — крикнул он, обращаясь к матросам, которые застыли на месте, не зная, что и думать, видя, как старший помощник хладнокровно убил их капитана выстрелом в затылок. — Übergabe des Deimos von Major von Eichhain wegen versuchten Verrates des Dritten Reiches!
Затем он повернулся к трем пленникам с садистской улыбкой на губах.
— Я всего лишь принял на себя командование кораблем, — пояснил он, не обращая внимания на труп своего предшественника, словно его и не было. Командование знало, что старик может ослушаться приказа, поэтому послало меня... — он вновь улыбнулся, как улыбается акула беззащитной сардинке, — чтобы в случае необходимости его обезвредить. Правда, ума не приложу, — добавил он, взяв папку из рук фон Айхайна, который все еще сжимал ее, и глядя на нее как на какую-то диковинку, словно внезапно наткнулся на черного лебедя посреди океана, — как вам удалось все это найти, и, при всем моем глубочайшем к вам презрении, я восхищен, что вы смогли зайти так далеко. Вы ведь уже были почти у цели... — тут он, похоже, немного задумался. — Но, как вы сами видите, жизнь несправедлива. В любом случае, — закончил он, пожимая плечами все с той же циничной улыбкой, — ауфвидерзеен.
Затем он вновь повернулся к матросам и равнодушно отдал им приказ.
— Alle drei an die Wand stellen und erschiessen.
Хельмут, который прекрасно понял, что Фромм приказал увести всех троих в нижний трюм и там расстрелять, повернулся к Райли. Не требовалось перевода, чтобы увидеть смертельную обреченность в глазах ученого. Райли понял, что жить им осталось считанные секунды.