— Старики меньше живут, не забывай.
Джек тяжело вздохнул.
— Да, ты прав. Но мне все равно не даёт покоя мысль, что она с ним несчастна. Как подумаю о том, что она могла бы встретить человека более достойного, чем этот... этот... — он неопределенно помахал рукой.
— Например, толстого повара-контрабандиста? — ехидно уточнил Алекс. — Да уж, это для неё было бы счастье!
— А почему бы и нет? — ответил Джек, раздосадованный тоном капитана. — Она уж точно была бы намного счастливее со мной, чем с этим трухлявым грибом.
— Не строй иллюзий, Джек. Такими женщинами лучше любоваться издалека. Как только ты это поймёшь, у тебя станет намного меньше головной боли и между ног будет меньше зудеть.
Раненный стрелой Амура галисиец распрямил плечи и откашлялся.
— Это мы ещё посмотрим, — произнёс он с вызовом.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Райли, не в силах сдержать улыбки при виде самонадеянной решимости на лице друга. — Уж не собираешься ли ты соблазнить нашу пассажирку?
— Ещё до того, как мы доберёмся до Лиссабона, — объявил Джек, принимая картинную позу героя-любовника из старого фильма и озирая бесконечный горизонт, — эта женщина падет в мои объятия.
— Ты настоящий идиот!
— Ах так? — взвился Джек. — На что спорим?
— Брось, Джек! У тебя нет никаких шансов...
— На сто долларов?
— Заметано! — немедленно согласился Райли и поспешил скрепить сделку рукопожатием, пока Джек не передумал.
Он оглядел сверху донизу толстую фигуру своего старшего помощника: необъятные телеса, под натиском которых трещала форма с нашивками, а на голове — неизменный шерстяной берет с кисточкой, с ним Джек не расставался с тех пор, как кто-то ему сказал, что без такого берета он не сможет выглядеть настоящим морским волком.
— Желаю удачи, — добавил капитан, широко улыбаясь.
Плавание до Барселоны оказалось на удивление спокойным; единственным происшествием стала встреча с итальянским крейсером, который, к счастью, не обратил внимания на проходящее мимо порта неприметное и совершенно безобидное с виду грузовое судно под нейтральным флагом. Перепуганная австрийская парочка спряталась в каюте, но, поскольку фашистский крейсер не обратил на них ни малейшего внимания, происшествие осталось в памяти лишь безобидным анекдотом и записью в судовом журнале.
Таким образом, еще до захода солнца «Пингаррон» вошел в порт Барселоны, оставив по правому борту зеленые огни причала, и двинулся через широкий канал к пирсам в Моль-Ноу — месту для разгрузки.
На этот раз судно шло со скоростью не менее трех узлов, разрезая зеленые маслянистые воды гавани и сияя огнями, как новогодняя елка. У штурвала стоял Алекс. Несмотря на то, что Жюли виртуозно умела швартоваться, сейчас наступал самый ответственный момент любого рейса, и капитан всегда проводил эту операцию лично.
— Защита по правому борту! — крикнул Алекс, высовываясь в иллюминатор рубки. — Джек, беги на нос!
Марко и Жюли тут же сбросили несколько старых шин, которые должны были помешать «Пингаррону» удариться бортом о бетонный причал. Затем Джек бросил носовой конец работнику причала, тот тут же накинул его на столб, а Райли, уменьшив скорость до минимума, повернул штурвал так, чтобы кормовая часть почти коснулась пирса. Тогда Джек снова бросил конец — на сей раз с кормы, и судно оказалось надежно пришвартовано.
— Глуши двигатели, — крикнул Алекс Сесару в машинное отделение. — Когда закончишь, прими душ и оденься поприличнее. Я приглашаю вас всех на стаканчик вина в «Кораблекрушение».
В скором времени, выправив у начальника порта все необходимые документы, капитан Райли в сопровождения Джека, Жюли и Сесара уже шествовал по узеньким извилистым улочкам Старого города.
Несмотря на сердитые протесты Маровича, уже предвкушавшего долгую ночь в кабаках и борделях, Алекс велел ему оставаться на судне вместе с пассажирами, поскольку, хотя у них имелись фальшивые швейцарские паспорта, капитан считал, что им будет безопаснее оставаться на борту «Пингаррона». Испания номинально считалось нейтральным государством в опустошающей Европу войне, но нельзя было сбрасывать со счетов фашистский режим, установленный победителями в войне гражданской, которые бессовестно потакали нацистам, так что повсюду кишели немецкие шпионы и осведомители. Так что беженцам лучше было не рисковать и не привлекать к себе лишнего внимания, а это, к сожалению, было бы неизбежно, учитывая эффектную внешность госпожи Рубинштейн.
Солнце уже скрылось за горой Кольсерола; однако, если в других европейских городах улицы в это время суток уже вымирали, в Барселоне, на улочках старого города, слабо освещенных редкими фонарями и украшенными сохнущими на балконах простынями, рубашками и панталонами, вовсю кипела жизнь. Здесь еще были открыты продуктовые магазины, сапожные мастерские, вонючие рыбные лавки и сомнительные пивнушки для безработных моряков.