— И это действительно так, — ответил араб, указывая на конверт. — Все, что вам надлежит знать, находится внутри.
— Плохо дело... — проворчал Джек, не вставая с подушек. — Мне это совсем не нравится.
— Мне тоже, — согласился Алекс, попеременно глядя то на конверт, то на араба.
— Сеньор Марш, — объяснил аль-Фасси, — предпочитает вести дела с осторожностью.
— Это уже не осторожность, — произнес Алекс, постукивая пальцем по столу. — Это паранойя.
На лице араба проступила усталая мина — судя по всему, он был полностью с ним согласен; затем он поднялся, собираясь уходить, и на ходу застегивая пуговицу пиджака.
— Ах да, вот ещё что, — сказал он, забирая со стола феску, — Час назад сеньор Марш связался со мной и велел передать, что сроки несколько изменены.
— Изменены? — переспросил Райли.
— Короче говоря, у вас ровно неделя, для того чтобы закончить работу.
— Неделя! — воскликнул Джек, привлекая внимание всей кофейни. — Это невозможно!
Алекс тихонько толкнул своего друга, умоляя молчать; затем снова повернулся к арабу, стараясь сохранять спокойствие.
— Мы не сможем сделать это за такое короткое время, — процедил он сквозь зубы. — Мы договаривались на двенадцать дней, а не на семь. Неужели вы сами не понимаете, насколько это... — на миг он задумался, подбирая наиболее подходящее слово, — насколько это непорядочно?
— Это невозможно, — повторил Джек.
Ахмед снова пожал плечами; на лице его читалось выражение: «За что купил, за то и продаю «.
— Называйте, как хотите, но это так, — произнёс он, надевая феску. — Так или иначе, вы уже согласились работать на сеньора Марша, и мой вам совет: постарайтесь выполнить работу к назначенному сроку — ради вашего же блага.
Как только араб, развернувшись, направился к выходу из кофейни, Хоакин Алькантара цокнул языком и смачно выругался.
— Вот чуяло мое сердце, — прошептал он, — что этот козел нас кинет.
— Даже если и так, — уступил Алекс, в очередной раз получивший подтверждение известной теории, что, если что-то плохое может случиться, оно непременно случается. — Сейчас уже поздно об этом сожалеть.
Затем он взял в руки объемистый конверт, сломал печать и разложил бумаги на столике, отодвинув в сторону чайный поднос.
— Ну что ж, посмотрим, что тут у нас...
На блестящей полированной поверхности оливкового дерева развернулась морская карта Гибралтарского пролива, выпущенная Гидрографическим институтом Гибралтара, масштабом 1:2000. На карте была изображена территория от мыса Роче до полуострова Чульера на севере до мыса Спартел до Черного полуострова — на южном. Помимо карты в конверте обнаружились подробные планы и парочка фотографий торгового судна длиной в сто пятьдесят метров и водоизмещением в семь тысяч семьсот шестьдесят две тонны, с центральной надстройкой и двумя большими дымовыми трубами. Судно называлось «Фобос» и принадлежало голландцам. Наконец, в другом белом конверте они обнаружили несколько печатных листков с подробным изложением плана операции, а также фотографией некоего странного предмета в открытом деревянном футляре, больше всего похожего на пишущую машинку с огромным количеством клавиш.
— Ну что ж, — сказал Джек, рассматривая морскую карту, на которой красным карандашом была отмечена точка в пяти или шести милях к северо-востоку от Танжера, прямо напротив полуострова Малабата. — По крайней мере, нужную информацию мы, кажется, получили. Теперь мы знаем точное место кораблекрушения — вот оно, отмечено крестиком. Совсем как в пиратских романах, — нехотя улыбнулся он.
— Да уж, — протянул Алекс, вертя в руках один из листков, исписанных от руки, с личной подписью Хуана Марша.
— В чем дело?
— Очень уж все это странно, — произнес Алекс, задумчиво рассматривая листок. — Вся эта поспешность, тайна, обещанные нам огромные деньги... И все лишь для того, чтобы заполучить эту вещицу?.. — он ткнул в черно-белый снимок загадочного устройства.
Джек удивленно поднял брови.
— Ни хрена не понимаю! — бросил он, указывая на фотографию. — Значит, вот это мы и должны достать со дна морского?
— Именно это. А если прибор окажется в хорошем состоянии, — добавил он, — то здесь говорится, что мы получим дополнительное вознаграждение.
— В хорошем состоянии? — переспросил Джек, поморщившись. — И что же, черт побери, это значит?
— Понятия не имею. Единственное слово, которое мне здесь понятно — это «вознаграждение», и, признаюсь, это мое любимое слово.