— Но ведь то, о чем вы говорите, происходило триста лет назад, — усомнился Хельмут.
Хоакин Алькантара покачал головой.
— Поверьте мне, сегодня корсары бесчинствуют так же, как и в семнадцатом веке, никуда они не делись.
— Но... почему? — удивилась Эльза. — Ведь в наше время суда не возят золото из Америки в Испанию.
— Боюсь, вы не понимаете, — устало вздохнул Джек, словно пытался объяснить ей это на протяжении многих часов. — Корсары работают на одно из воюющих государств, топя безоружные грузовые и пассажирские вражеские суда. Сегодня речь идет не о золоте и не об испанцах, а о нанесении противнику как можно большего ущерба.
— То есть, вы хотите сказать...
— Я хочу сказать, что корабль, который покоится там, внизу, — он указал пальцем себе под ноги, — занимался тем, что прикидывался мирным грузовым судном, идущим под дружественным флагом, втираясь таким образом в доверие. Когда же другие суда оказывались от него в опасной близости, не ожидая подвоха, он выпускал одну или несколько торпед и таким образом отправлял их на дно. А затем они убивали всех, кто пытался выплыть, чтобы не осталось свидетелей их вероломства.
— О боже... — прошептал Хельмут.
— Лучше поберегите ваши «О боже» до более черных времен, доктор, потому что это еще не самая большая проблема.
— Я вас не понимаю...
— А тут и понимать нечего, — откашлявшись, ответил капитан. — Международное соглашение строго-настрого запрещает какому-либо государству вооружать и использовать корсарские корабли. Таким образом, государство, нарушившее условия соглашения, сделает все, чтобы скрыть следы своего преступления.
— Но в конце концов, — вмешалась Эльза, вспомнив об одном позабытом обстоятельстве, — это ведь голландский корабль, разве не так? Не думаю, что после двух лет войны голландский флот, если от него вообще хоть что-то осталось, может представлять серьезную опасность. Даже для нас.
Джек, видимо, все еще не простивший ей поцелуя, которым она наградила капитана, ответил еще резче:
— Единственное, что у этого корсарского корабля было голландского, сеньорита Веллер, это флаг. Все остальные признаки указывают на то, что это совсем не голландский корабль. Более того, он не принадлежит ни одной из стран антигитлеровской коалиции.
Несколько секунд Эльза молчала, раздумывая, какой вывод должна сделать из этих сведений.
— Но в таком случае... — задумчиво произнесла она, — это значит...
— Это значит, что, по всей вероятности, это немцы.
Театральным жестом Эльза зажала рот рукой, все еще не в силах в это поверить; выражение лица у нее было такое, как будто она увидела, что кошка нагадила на ее любимый ковер.
— Кстати, это объясняет, — произнес Сесар, почесывая затылок, — почему Марш так спешит, требуя закончить работу в такой короткий срок.
— Мон шер, я никак не могу уловить ход твоих мыслей, — сказала Жюли, наклоняясь к нему.
— Я хочу сказать, — объяснил Сесар, радуясь случаю продемонстрировать жене свою прозорливость, — что если Хуану Маршу известно точное место крушения, то, вероятно, немцам оно тоже известно. Семь дней, которые нам даны, возможно, то самое время, которое потребуется кораблям кригсмарине, чтобы сюда добраться.
— Вот дерьмо!.. — выругалась француженка. — Если мы уйдем, то потеряем миллион долларов и навлечем на себя гнев Марша, а если останемся — окажемся вовлеченными в игру против нацистов. Просто чудесно!
— Лично я предпочитаю нацистов, — не задумываясь заявил Марко.
— А остальные? — спросил Алекс, устало отирая пот со лба. — Вы готовы продолжать поиски?
Первым заговорил Джек.
— А как же иначе? — воскликнул он, подняв вверх обе руки. — Мы уже нашли корабль, знаем, как можно на него проникнуть. Если поторопимся, то вполне сможем вовремя закончить.
Жюли и Сесар немного пошептались, и португалец кивнул, давая согласие от имени обоих.
— А что... — обеспокоенно спросил Хельмут, глядя на Эльзу. — Что будет с нами, если нас обнаружат?
Алекс перевёл дыхание, собираясь ответить, но его опередил Марович, который, как всегда, был рад случаю сказать гадость и посмотреть, какое при этом у собеседника будет лицо.
— Вы бы лучше спросили, что будет с нами, — произнёс он, — если нацисты обнаружат, что мы пытаемся похитить с их корсарского корабля нечто такое, о чем, по их мнению, мы даже знать не должны, — наемник выдержал паузу, с удовольствием наблюдая, как изменилось лицо внезапно побледневшего доктора Кирхнера. — Мне казалось, что ученые, — закончил он, откидываясь в кресле и складывая на груди руки, — должны быть хоть немного умнее.