Немного успокоившись, он постарался рассуждать здраво. Ведь на самом деле акула даже не попыталась на него напасть, а всего лишь проплыла мимо. Да и вообще, на корабле столько немецких трупов, что вряд ли она могла бы заинтересоваться сорокалетним капитаном в громоздком скафандре и с уродливой медной головой, украшенной тремя отверстиями, забранными толстым стеклом.
Стараясь убедить самого себя, что никакой опасности нет, он глубоко вздохнул и сделал два шага вперед.
— Идем, — услышал он свой собственный голос. — Не хватало нам еще бояться какой-то гребаной рыбы.
Алекс осторожно выглянул из-за двери, посмотрел налево, потом направо и мысленно выдохнул с облегчением, убедившись, что акула исчезла. Слабый свет фонаря с трудом пробивал себе дорогу в толще корабля, уже погрузившегося в сумрак. Успокаивающий луч не успевал добраться до конца прохода — сумеречная мгла растворяла его в себе, но Алекс понимал, что после всех сегодняшних погружений с каждой секундой, проведенной под водой, увеличивается период декомпрессии, так же как и риск эмболии, а следовательно, нужно побыстрее выбраться из чертова корабля, с акулой или без.
Собравшись с духом, он ухватился за веревку, ведущую к выходу, и стал продвигаться вперёд тяжёлыми шагами, слушая мерные удары свинцовых башмаков по стальному полу. На миг он забеспокоился, как бы этот звук не привлёк акулу, но тут же вспомнил, что не встречал ни одной рыбы с ушами. Пусть даже эта рыба трёхметровой длины и с очень скверным характером — она все равно остаётся рыбой.
Насколько он помнил, ведущий к выходу коридор составлял около десяти метров в длину, а потом разделялся натрое, и каждый вёл в свою сторону. А значит, чтобы попасть на левый борт, нужно идти по правому коридору. На протяжении следующих двадцати — двадцати пяти метров его затянутая в перчатку рука чувствовала ободряющее трение веревки. Так, с величайшей осторожностью пробираясь по коридору, ощупывая лучом фонаря каждый сантиметр пола, он дошёл до угла, после чего решил посветить в сторону коридора, по которому только что прошел. Затем он покосился в правое окошко скафандра — и сердце едва не выпрыгнуло из груди: прямо над головой ему померещились чудовищные челюсти голодной хищницы, готовой вот-вот кинуться на него.
Но ничего не произошло.
Несколько секунд он светил фонарем в том же направлении, отдавшись на волю судьбы, если вдруг той будет угодно обернуть страхи реальностью. Но акула так и не появилась из тьмы, и Алекс, устало закрыв глаза, глубоко вздохнул, только сейчас сообразив, что все это время даже не дышал. С облегчением улыбнувшись, он повернул голову внутри шлема и снова посмотрел вперед.
Она была там.
20
На протяжении нескольких секунд он не мог поверить, что действительно видит ее перед собой.
Возможно, ему померещилось, и это было мимолетное видение, а может быть, и нет. Позже, лежа в своей каюте и вспоминая эту ночь, Райли был уверен в одном — ему крупно повезло.
Но тут акула внезапно бросилась на него, не давая времени опомниться, и ударила мордой в грудь. Удар был такой мощи, что, если бы не свинцовый нагрудник, она вполне могла бы сломать Райли ребра. Алекс едва удержал равновесие, ухватившись за трос и согнувшись пополам, когда акула открыла огромную пасть и попыталась вонзить в него жуткие зубы — столь уродливые, что, казалось, их мог создать лишь кто-то убогий разумом.
К счастью, акула вцепилась в твердую сферу скафандра, ее зубы визгливо заскрежетали по металлу, словно тысяча дьявольских когтей по стеклу; от этого звука кровь застыла у Алекса в жилах. Несколько секунд, показавшихся ему вечностью, акула грызла скафандр, встряхивая его с такой силой, будто вот-вот оторвет голову.
В конце концов, осознав бесплодность своих усилий, тварь выпустила добычу, и Алекс упал на колени, с дрожью ощутив, как акула проплыла прямо над головой, протащившись брюхом по спине. Возможно, она потеряла к нему интерес, посчитав несъедобным, а скорее всего, просто хотела избавиться от странного существа, застывшего посреди узкого прохода прямо у нее на пути.
Когда он наконец тяжело поднялся, выдернув закрепленный на голени нож, все еще ошеломленный, не успев до конца осознать произошедшее, акула уже исчезла, словно призрак, как будто все случившееся было лишь игрой его воображения. Если бы не глубокие царапины, оставшиеся на медном скафандре, и не пятисантиметровый зуб, застрявший в металле, который он обнаружил, вернувшись на «Пингаррон», команда не поверила бы рассказу об этой жуткой встрече. Алекс надеялся, что эта встреча никогда больше не повторится.