— От имени всей команды, — произнес он, — и даже от имени обоих пассажиров, я предлагаю пересмотреть наше решение о продаже машинки «Энигма» Хуану Маршу и предупредить англичан о возможном нападении на Портсмут.
Капитан «Пингаррона» прищурился.
— И почему ты считаешь, что я должен это делать? -
— Потому, — сказал галисиец, — что на нас лежит слишком большая ответственность, чтобы ее игнорировать. Ты же слышал слова доктора Кирхнера. Возможно, от нашего решения зависит весь дальнейший ход войны.
— Это не твоя проблема, — возразил Алекс. — И не моя.
— Черт побери, Алекс! Речь идет о спасении жизней миллионов людей. О победе над тоталитарным режимом. Разве не за это мы сражались во время гражданской войны в Испании?
— Вот именно — сражались, — Алекс шагнул к старшему помощнику. — Сражались. В прошлом. Я исполнил свой долг, а теперь пусть гибнут другие. Это уже не моя война.
— Но ведь это такая же война!
— Это не моя война.
Товарищи по оружию долго и с вызовом смотрели друг другу в глаза.
— Черт! — галисиец опустил взгляд, качая головой. — Я тебя не узнаю!
— А мне и не нужно, чтобы ты меня узнавал. Достаточно, чтобы ты мне подчинялся.
— Капитан... — прошептала француженка. — Силь ву пле...
— И ты, Брут? — раздраженно пробурчал он. — Одурели вы все что ли? Мы вот-вот провернем дело всей жизни, а вас вдруг загрызла совесть. Какого черта? Что это с вами? Мы — контрабандисты, а не солдаты или тайные агенты. Если хотите бороться за свободу и демократию, не стану вас удерживать, хоть сейчас записывайтесь в добровольцы, но пока вы на этом судне, — Алекс замолчал, оглядев всех по очереди, а затем закончил: — вы будете работать на меня и беспрекословно выполнять мои приказы.
— Капитан, — нерешительно произнес Сесар. — Но если эта машинка «Энигма» действительно настолько бесценна, как говорит доктор Хельмут, мы могли бы продать ее Союзникам. Возможно, они дадут за нее еще больше денег? А кроме того, если наша информация верна и нам удастся предотвратить эту атаку, мы станем настоящими героями.
Алекс нетерпеливо повернулся к механику.
— Богатыми героями, говоришь? — саркастически повторил он. — А вот скажи-ка мне, милый Сесар: что ты станешь делать, когда Марш обнаружит, что мы его надули, и решит перестрелять нас поодиночке? Или ты предпочитаешь, чтобы тебя живьем закопали в землю? Или заживо сожгли вместе со всеми твоими деньгами и медалями?
— Мы могли бы куда-нибудь уехать, — возразил Сесар. — Куда-нибудь очень далеко...
— Очень далеко? — Алекс расхохотался сухим холодным смехом. — Ну и где ты надеешься скрыться от одного из богатейших в мире людей, который к тому же работает на нацистов? Куда ты от него побежишь? Куда мы все от него побежим? — окинул он вопросительным взглядом всех присутствующих. — Скажите, куда? На Луну?
На сей раз никто не решился ему возразить. В каюте воцарилась напряженная гнетущая тишина; никто не смел не то что произнести хоть слово, но даже пошелохнуться.
— Простите, капитан Райли, — наконец пролепетал смущенный Хельмут. — Я понимаю, что я всего лишь пассажир, который к тому же создает вам множество проблем, и что у меня нет права голоса ни на вашем судне, ни в ваших делах.
— Совершенно с вами согласен, — фыркнул Алекс, сложив руки на груди и задаваясь вопросом, что же будет дальше.
— Я, конечно, не могу вам указывать, — продолжал Хельмут тем же тоном, — но, независимо от грозящих вам опасностей или экономических выгод, которые принесет вам это дело, я считаю, что если мы передадим устройство в руки Союзников, это нанесет сокрушительный удар по нацистам. Или, по крайнем мере, стоит передать им информацию, которую мы сегодня обнаружили.
— Подумай о том, что может случиться! — взмолилась Эльза, кладя руку на плечо Алексу. — Мы могли бы спасти миллионы жизней — с обеих сторон...
Райли тяжело вздохнул, в глубокой задумчивости опустив голову.
— Знаете что? Пожалуй, вы правы, доктор Хельмут, — кивнул он устало.
— Вот и я так думаю. Я же вам говорил...
— Вы правы лишь в том, — перебил Алекс, — что ни вы, ни Эльза не имеете права голоса на этом судне. — А потому я надеюсь, что больше не услышу от вас никаких высказываний, предложений или советов, — сказал он, сурово глядя на обоих немцев-пассажиров, — а также указаний, что я должен или чего не должен делать на собственном судне. Вам ясно?
Хельмут пожал плечами, Эльза вызывающе вскинула голову, а команда промолчала, прекрасно понимая: что бы они ни сказали, на решение капитана это не повлияет.