— В таком случае, что нам делать?
— Бежать, естественно! — рявкнул он, хватая югослава за рукав. — Мы во что бы то ни стало должны от них оторваться!
С этими словами, едва свернув за следующий угол, они припустили изо всех сил, словно за ними гнался сам черт, расталкивая прохожих, осыпавших их негодующими воплями и ругательствами на арабском, а их преследователи в растерянности замешкались, потеряв несколько драгоценных секунд.
Алекс обогнул стадо яловых коз, запрудившее всю улицу, затем повалил чей-то лоток с пряностями, едва не сбил с ног старушку, выходившую из дома, после чего свернул в очередной переулок, благоухая перцем и шафраном, в то время как вслед ему неслись проклятия бакалейщика. В переулке они напугали ватагу ребятишек, игравших в футбол: дети решили, что капитан Райли и его матрос — двое злодеев, желающих украсть их мяч.
Он едва успел увернуться от двух темноглазых ангелочков, налетевших на него с кулаками, и тут, подняв взгляд, увидел, что дорогу им преграждают трое мужчин в джеллабах, из-под которых предательски торчат брюки и мокасины.
— Сюда! — не оглядываясь, крикнул он Марко, бросаясь в узкий и темный извилистый переулок.
Место было не лучшим, чтобы от кого-то улизнуть. Райли никогда не был в этом тесном переулке с прилегающими к зданиям крытыми галереями и каменными полуарками, протянувшимися от стены до стены. Он даже не был уверен, не закончится ли закоулок тупиком. В довершение ко всему в переулке не было никакого освещения, и это было палкой о двух концах. Темнота будет на руку, если повезет и удастся где-нибудь спрятаться, но стоит впотьмах споткнуться, и это будет верной гибелью, потому как Алекс отлично слышал за спиной торопливые шаги, приближающиеся с каждой минутой.
Внезапно он понял, что уже давно не слышит возмущенных криков Маровича. Обернувшись, он обнаружил, что остался один.
— Вот дерьмо! — выругался он.
Югослав бесследно исчез, быть может, спрятался за какой-нибудь распахнутой дверью. Однако хуже всего было то, что теперь Алексу предстояло в одиночку противостоять преследующим его шестерым типам, а резь в легких давала понять, что силы на исходе.
А потому, добравшись до следующего угла и приметив хорошую тень от крыльца с балюстрадой, он недолго думая бросил свой сверток, присел на корточки и выхватил свой «кольт», приготовившись выстрелить в первого, кто появится из-за угла. Промахнуться с такого расстояния было трудно. «Если повезет, — подумал он, — они отступятся, когда поймут, что я не такая уж легкая добыча».
В ту же минуту, как и думал Райли, звук шагов стал громче. Первый из преследователей уже прокладывал себе дорогу среди домов и находился от него на расстоянии выстрела, а лунный свет делал его отличной мишенью.
Не успел неизвестный даже ахнуть, как в пяти метрах от него прогремел выстрел, а спустя долю секунды он уже заваливался навзничь с ужасной дырой в центре груди.
Не дожидаясь, пока они опомнятся, Алекс вновь выстрелил и ранил еще одного; вскрикнув от боли, тот спрятался за углом. Остальные, не собираясь отступать, попадали наземь и, выхватив оружие, стали по очереди стрелять.
Свинцовый град, обрушившийся на Алекса, вынудил его укрыться от пуль за толстой стенкой крыльца и вжаться всем телом в массивную деревянную дверь. Пули пролетали в нескольких сантиметрах от его головы, отбивая кусочки камней от стен и щепки от двери, а парочка из них даже угодила прямиком в котомку, лежавшую у ног. По точной и быстрой стрельбе, не дававшей ему и носа высунуть, Райли понял, что типы, гнавшиеся за ним, не простые воришки или случайные буяны из многочисленных забегаловок, а хорошо обученные и знающие свое дело люди.
Ничего хорошего это не сулило. Крыльцо, конечно, защищало его от выстрелов в упор, но рано или поздно одна из пуль неминуемо его настигнет, пусть даже рикошетом.
— Черт бы меня подрал, — сквозь зубы выругался Райли, понимая, что он в западне.
Чтобы не дать нападавшим приблизиться и выиграть драгоценные секунды, Алекс, не высовываясь из-за стены, выстрелил наугад пару раз.
Было ясно, что они пришли за устройством, хотя он до сих пор не понимал, откуда они могли узнать, что аппарат у него. В какой-то миг он уже готов был сдаться и отдать им сверток в обмен на свою жизнь. Проблема заключалась в том, что он знал по опыту — в таких делах обычно не оставляют свидетелей, которым можно развязать язык, а потому, даже если он согласится на эту сделку, его тут же пристрелят, не успеет он и глазом моргнуть.
Итак, если он сдастся, его убьют.