Одиннадцать часов утра. Король Людовик XIII укрылся под сенью буков с пышными кронами. Перед взором юного монарха проходят ужасные видения: словно пропасть разверзлась у его ног, и оттуда один за другим возникают коронованные призраки – с кровавыми ранами или с лицами, искаженными от боли, причиняемой ядом. В измученном мозгу пятнадцатилетнего короля мелькает страшная мысль: никто из его предшественников на троне не умер своей смертью! Жизнь каждого из них оборвало: убийство – явное или скрытое! Когда Людовик наконец возвращается к реальности, в глазах его сверкает мрачная решимость… Именно в этот момент он становится королем!
Полностью овладев собой, монарх отправился на поиски Альбера де Люина. Люин при виде короля испустил радостный крик.
– Да, да, я спасен, мой славный Люин, – проговорил Людовик.
«Спасен! – повторил про себя Люин. – Я спасен!»
Ибо от короля зависело само существование Люина. С юным монархом связывал он самые смелые свои мечты. К государю обращал он взор в надежде свести счеты с Кончини, своим заклятым врагом.
– Сир, нам нужно вернуться в Лувр, – произнес Люин, и голос его все еще дрожал от пережитого волнения. – Ах, как я испугался!
Король, улыбнувшись, повернул коня. Внезапно остановившись, он хлопнул себя по лбу и пробормотал:
– О! Я даже не поблагодарил этого смелого дворянина! Он рисковал ради меня жизнью, даже не зная, кто я такой… а я ускакал, не сказав ему ни единого доброго слова! О, я даже не спросил, как его зовут!
– Сир, Богом молю, вернемся в Лувр! – твердил Люин.
– Нет, Люин, – покачал головой Людовик, – охота продолжается!
Одиннадцать часов утра. Капестан, выручив из беды молодого незнакомца, поехал в Медон. Усевшись за столик в «Сороке-воровке», юноша вновь задумался о Жизели. Когда на колокольне медонского храма пробило одиннадцать, он встал, намереваясь вернуться в Париж, но тут взгляд его вдруг упал на таинственный дом, где он не так давно нашел превосходный обед, полную экипировку и деньги!
Не в силах справиться с любопытством, шевалье решился! Бегом обогнув стену, он влез в знакомый пролом и подобрался к крыльцу. Внезапно перед Капестаном возникла белая фигура безумной дамы.
Шевалье поклонился ей, но женщина, казалось, ничего не замечала. Глядя вдаль, она произнесла с горечью:
– Герцог Ангулемский, неужели вы забыли свою возлюбленную супругу?
– Герцог Ангулемский? – вскричал Капестан, резко выпрямившись. – Мадам, умоляю вас, выслушайте меня…
– Кто вы? – спросила Виолетта. – Ах да, я вас узнала! Я велела вам прийти не раньше, чем сама вас позову…
– Мадам, одно слово… только одно… – умолял юноша. – Речь идет о жизни человека, которого я поклялся спасти, даже если сам при этом погибну! Вы назвали имя герцога Ангулемского… вы его знаете? Где я могу с ним встретиться?
Виолетта медленно провела рукой по лбу.
– Я подслушивала, – сказала она. – Они говорили о двадцать втором августа. Да, именно так. Вы хотите увидеться с герцогом?
– Чтобы спасти его, мадам! – воскликнул шевалье.
– Прекрасно! Мы его спасем! – промолвила Виолетта. – Приходите ко мне двадцать второго августа, когда солнце сядет за лесом, и я… да… О! Что вы здесь делаете? Слушайте… кто-то плачет!
Безумная, расхохотавшись, бросилась в дом. Капестан устремился вслед за ней, но она обернулась, сделав столь повелительный жест, что юноша попятился.
Вернувшись на постоялый двор, Капестан вскочил на коня и галопом поскакал в лес. В голове у шевалье вихрем проносились мысли:
«Она помешанная… сама не знает, что говорит! Двадцать второго августа, когда сядет солнце… Почему именно этот день, а не какой-нибудь другой?»
Капестан мчался по тропинкам, поворачивая наугад. Внезапно Фан-Лэр замер. Впереди виднелась большая дорога.
– Отчего я так устал? – пробормотал шевалье. – Ладно! Раз глаза у меня слипаются, а Фан-Лэр решил задержаться здесь, то я, пожалуй, вздремну под старой сосной…
С этими словами Капестан спешился, улегся на землю и заснул.
Сен-Мар, побывав в «Сороке-воровке», вновь пустился на поиски, однако на сей раз поехал рысью по парижской дороге. Он обогнал двух всадников в масках, на которых, впрочем, не обратил ни малейшего внимания. Но вот маркиз услышал справа от дороги лошадиное ржание. Около старой сосны стоял оседланный конь, а под деревом спал какой-то человек. Сен-Мар, испустив радостный вопль, спрыгнул на землю с криком:
– Великий Боже! Вот этот негодяй! Вот он, Капитан!
Похоже, шевалье разоспался не на шутку, ибо в ответ лишь со вздохом повернулся на другой бок, как человек, глубоко погрузившийся в сладкое забытье. Сен-Мар, выхватив шпагу, яростно топнул ногой.
– Эй! Открывайте глаза, господин де Капестан! – завопил он.
– А, так это и есть знаменитый Капитан? – произнес чей-то голос рядом с Сен-Маром. – Хорош, негодяй…
И Лаффема, показав Ришелье на спящего шевальe и на Сен-Мара, обезумевшего от бешенства, добавил насмешливо:
– Полагаю, мы сейчас увидим отменную схватку. Не зря гонялись по лесу за этим безрассудным мальчишкой…
В этот момент Капестан открыл один глаз и увидел сначала мертвенно бледного Лаффема и мрачного Ришелье. Шевалье невольно вздрогнул.
– Поднимайся, предатель! – взревел Сен-Мар. – Береги уши!
Капестан, открыв второй глаз, заметил шпагу Сен-Мара, сверкавшую на солнце, и улыбнулся.
– Маркиз, вы не дали мне досмотреть такой чудный сон! – потягиваясь, проговорил шевалье.
– Защищайтесь! – завопил Сен-Мар.
– О! – воскликнул Капестан. – Не терпится получить урок, который я еще вчера собирался вам преподать?
С этими словами шевалье вскочил и обнажил шпагу. Два клинка скрестились, зазвенели, засверкали. Через две секунды клинок Сен-Мара отлетел на десять шагов; Капестан повернулся к Ришелье и Лаффема, тогда как его противник устремился за своим оружием.