— Просыпаюсь, — бормотал Еремей, — думаю, снится. Но глаза-то открыты.
— Ребятки, а я ведь это место знаю, — неожиданно сказал совсем охрипший Санин. Он был оживлен, но так не вязалось это оживление с его изможденным лицом, повисшими, как плети, руками. — Вон там, за мысом, бухта…
Вспомнил и Семен. Вспомнил, как возил рыбаков туда еще в прошлом году. Но промолчал. Он прикидывал: от этого мыса до поселка три часа на катере, а если пешком, то километров семьдесят. И надежда, нелепая надежда затеплилась в его мозгу.
Когда до берега оставалось совсем немного, ветер пропал и катер снова застыл. Оцепенели и люди на нем. Через несколько минут ветер опять подтолкнул катер. Но теперь уже от берега. Метр, два. Спасительный берег отдалялся, и теперь, может быть, навсегда.
Рядом с Семеном скрипнул зубами Иван. Еремей, вцепившись руками в борт, подавленно молчал. Непонятная лихорадочная сила толкнула Семена к борту. Он уже перекинул через него ногу, но Санин, едва успев, схватил его за штанину.
— Ошалел, сукин сын! — гневно прошептал он. Губы его дрожали, слабая рука, которой он схватил Семена, мелко тряслась. И вот уже держат Семена за плечи два других рыбака.
— Ребята, да вы что! Я доплыву! Слышите?! Я обязательно доплыву. Мне надо. Я сообщу о вас! — он рванулся к борту.
Теперь его не удерживали. Только Санин, пристально посмотрев ему в глаза, проговорил:
— Не спеши. Не доплывешь. Да и без сапог не надо. Тут тебе не Кубань, камни кругом, холод. Подожди, я тебе лодку сделаю.
— Помогите, — обратился он к остальным.
Общими усилиями выдернули они из рамы деревянное, с кожаным верхом сиденье, сложили в него, как в корыто, сапоги и куртку. Подали Семену.
— А теперь послушай старика, — заговорил Санин. — Коли выжить хочешь, до воды не дорывайся, как выплывешь. Сначала глоток сделай, один. Через полчаса еще один, и только потом можешь больше, с кружку. — Он говорил, и рот его кривился от жажды. Еремей при этом отвернулся. Справившись с собой, Санин продолжал: — И на ягоду не набрасывайся, понемногу сначала.
Подул ветер и еще на метр отнес катер от берега. Семен сел на борт, как на коня, оглянулся в последний раз и, стиснув зубы, опустился в воду. Сразу сдавило грудь. Он держался одной рукой за сиденье, другой отчаянно загребал и не чувствовал холода…
Темный берег почему-то не приближался, а лишь качался впереди — влево-вправо. Плыл Семен долго, и когда его «лодка» уткнулась в берег, тут же потерял сознание. Потом, очнувшись, он никак не мог вспомнить этого мгновения. Долго лежал, не решаясь открыть глаза, чувствовал под боком камень, слышал плеск волн. А вдруг это сон?.. На ощупь нашел камень, крепко сжал его в ладони и только тогда приподнял веки. Оперевшись на локти, поискал взглядом катер. Черная точка была далеко в море.
И он пополз вперед. Полз до тех пор, пока не услышал звон ручья. Прикоснулся губами к прохладной светлой воде. И желание, страстное желание напиться всласть и умереть возникло у него в этот миг. Но вспомнил взгляд старика, вспомнил, как смотрел на него Еремей в ту ночь, когда он дежурил у «чаши». «Сволочь, — подумал он про себя, — сволочь!» И после одного глотка отполз от ручья, словно виноват был и за этот, один-единственный глоток! Он знал: где растет стланик, есть брусника. И точно. Ягод было много. Он схватил их горстью, вместе с травой и листьями, запихнул в рот. И думал, что он должен есть, чтобы дойти. Утешал себя, что не голод руководит им сейчас, а единственное желание, одна необходимость — дойти до людей и сообщить о катере.
Скоро стало темно. Всю ночь он полз. Нападая на ягоду — ел понемногу, на ручей — пил. Когда забрезжил рассвет, он оглянулся. Внизу вороненой сталью блестело море. Появились силы встать. Он подобрал палку и, опираясь, отправился дальше. С каждым шагом, однако, идти становилось труднее и труднее, обманчивое было это ощущение силы.
Рыбаков, отнесенных в море, нашли раньше, чем его. Но он знал: чтобы спасти их, он должен идти и идти…
Неформальная просьба
Анатолий Далинин сидел в президиуме отчетно-выборного собрания техникума и, переводя взгляд с одного лица на другое, мысленно просил сидящих в зале о тишине. Но комсомольцы не внимали его взгляду.
Далинин всегда с удовольствием приходил в техникум. Собрания здесь были хорошо подготовлены, не заорганизованы, всегда были незапланированные выступления и интересные предложения. Так случилось, что в этом году Анатолий неделю провел в Магадане. Вырвавшись наконец-то из обкома, он собирался приехать пораньше, но, как говорится, если уж не везет, то до конца. Сначала ему навязали инструктора ЦК комсомола, который хотел посетить собрание. Позже, у самого поселка, машина остановилась у размыва. Русло реки Олы забилось льдом, и река, повернув в сторону, погнала по дороге поток воды. Пришлось идти вверх по течению до крепкого льда, там перебираться через реку и пешком топать в поселок. На собрание чуть не опоздали.