Я промолчал: пусть врет, если хочется. Женька обратился ко мне:
— Хочешь с Вальком покататься по тайге? Он такие здесь места знает, ого-го! Фомич не знает таких.
Валек скромно улыбнулся на такую рекламу.
— А кто такой Фомич? — спросил я, просто чтобы спросить.
— Есть такой тут, — вдруг резко сказал Женька. — Да ладно… Потом познакомлю, если захочешь, ну его, к чертям собачьим… Поедешь, а? — не меняя тона, так же резко спросил меня.
Не разобрав как следует вкуса, я дохлебал уху из хариусов и поспешил за Евгением в кладовку — подобрать сапоги по размеру, штаны, куртку.
— Экипировка, — проговаривал Женька, помогая надеть все это. — Здорово тебе повезло, что Валек заглянул. Этот человек тайгу любит, как… как… — он не подобрал слов, чтобы выразить любовь Валька к лесу. — Теперь сюда лишь в отпуск приезжает, на Камчатке плавает, а сам местный. О, мы с ним в такие дебри забирались. В общем, не пожалеешь о поездке. Ружье возьми…
— Да ну, — отмахнулся я.
— Бери, бери! — настаивал друг. — С Валентином хоть пушку бери, разрешаю…
Ехали мы очень быстро, «Вятка» летела стрелой — сначала по дороге, потом по тропинке; выскочили на сопку.
— Отсюда пойдем бродить, — сказал Валентин, заглушая мотороллер. — Здесь есть что посмотреть.
Было жарко, градусов тридцать. Деревья — дубки, березы, тополя и кое-где ясень — прохладу держали плохо. В зарослях кустарника парило как в бане, да еще с непривычки показалось, что гнус и мошка из всей тайги слетелись на одного меня.
Валек быстро зашагал вперед, я старался не отстать или хотя бы не потерять его из виду. Продравшись через плотную стену лещины, переплетенной узорами лимонника и других вьющихся растений, незнакомых мне, вышли на ровное место. Стволы деревьев тянулись высоко вверх, метров на пятьдесят, и их развесистые кроны таили мягкую прохладу, тень опускалась до земли. Но и солнечного света хватало. Это было удивительное зрелище. Свет с неба как бы скользил по ветвям вниз, окружая дерево солнечным кругом. Первое, что пришло на ум: светлица, горница, покой.
— Тиссы, — шепотом объяснил Валентин. Я не понял, но кивнул, соглашаясь и переводя это слово по-своему, на понятный мне язык — тишина.
Оказалось, это деревья.
— Десять лет назад, — продолжал шепотом Валентин, — они чуть было не отправились на мебель. — Он погладил ствол. — Мы с Женькой тогда еще работали вальщиками. На этом участке — по Макарову ключу. Какой-то деляга-руководитель велел вырубить тисс — по спецзаказу. — Он улыбнулся, вспоминал: — Мы с Женькой чуть ли не бунт объявили, Комиссия тогда приехала, приказ уволить подписали, но не одолели ничем. Никто из бригады не захотел тисс уничтожать…
— А как же вам все-таки удалось… отстоять?
Валентин задумался. Мне показалось, что не хочет рассказывать по каким-то своим причинам. Но он ответил:
— Первую ночь Женька здесь караулил. С ружьем. А я на попутку — и в краевое управление махнул.
— А дальше?
— За ружье, конечно, влетело. Но вот, как видишь, стоят… — он протянул снова руку к стволу и погладил.
— Ладно, пошли.
Мы двинулись через рощу, и я подумал — как через Георгиевский зал.
Вдруг от неожиданности я вздрогнул: из-под ног выпорхнула птица. Да какая большая. Птица фыркнула и исчезла. Как молния.
— Рябчик, — сказал Валентин.
Стараясь ступать тише, вышли к срезу хребта и по следу, отпечатанному с той поры, когда здесь брали лес, спустились в низину. Время от времени Валек приостанавливался, поджидая меня, шептал:
— Гляди, здесь кабаны проходили ночью, а вот козлы были… Матерый парень прошел, матерый.
Я, вроде как понимающий, согласно кивал головой, а иногда и вправду замечал разницу между одними следами и другими. Воображение тотчас подсказывало: удлиненная хищная морда вепря. Страшный рык… И — картина дорисовывалась: кабинет, камин, мягкий свет огня, и отсветы пламени выхватывают на стене чучело головы вепря, стеклянный холодный взгляд…
Я поторопился нагнать Валентина, который опять вглядывался в землю у себя под ногами. Он хотел показать мне козла.
Но никаких козлов не встретилось, хотя — вот следы, вот лежка. Видно, кто-то испугал, ушли. Когда мы выбрались на дорогу, ее пыльное полотно было словно раскрытая книга — козлы, точно, бежали. Наследил и еще кто-то.
Валек оживился, заговорил громко:
— Смотри, уточка проковыляла, вот здесь свернула. А это? Чей след?
По пыли тянулась тоненькая полосочка.
— А это — змейка проползла! — обрадовался он моему удивлению. — Мелкая змеечка… А тут вот — полоз… А здесь — отряха-барсук дорогу перескочил. Торопился…