Ночь прошла спокойно, а утром, после поднятия флага, завтрака и молебна «Наследник» развел пары и торжественно отсалютовал положенными перед уходом «в дальнюю» семью выстрелами. С берега ответили, после чего крейсер вышел в море и оказался предоставлен самому себе.
Поднимающееся солнце било прямо в глаза. Свежий норд-ост мигом прополоскал тонкую шинель, выдувая остатки тепла. Разрезая волну, форштевень крейсера укутался белоснежной пеной. «Наследник» дымил трубами и шел бодро, на шестнадцати узлах[11]. Для него это был не предел, на перегоне из Кронштадта на Дальний Восток удалось установить рекорд в двадцать три узла, что являлось прекрасным результатом. Правда, в таком режиме больше часа судно идти не могло, да и расход угля превышал все мыслимые пределы.
Храбров находился на ходовом мостике, наблюдая за работой экипажа и действиями офицеров. Особых замечаний у него не возникло, хотя многострадальный машинный телеграф вновь поломался. Капитан вызвал судового механика Берга и приказал ему наконец-то разобраться с проблемой. Проследив, как два парохода, американский и корейский торопливо уступили им дорогу, Храбров отправился к себе в каюту, отставив корабль на попечение старшего помощника и вахтенного начальника.
Харитонов еще вечером собрал в кают-компании офицеров и довел до них, куда и зачем они отправляются. Данные сведения утром так же сообщили матросам. Тот же Чернышев и ему подобные командиры ничем похожим себя не утруждали, относясь к нижним чинам, как к безмозглой скотине. Храбров подобной позиции не разделял. С его точки зрения люди служили куда эффективней, когда знали, что и для чего делают.
К вечеру, как и было запланировано, Храбров провел ходовые испытания, подняв ход до двадцати двух узлов. Водоизмещение «Наследника» практически доходило до четырнадцати с половиной тысячи тонн, что превосходило показатели ряда броненосцев. При длине в сто шестьдесят два метра и ширине в двадцать два, судно могло пройти без дозаправки углем 8200 миль и экипаж из 890 человек. Для разгона такой махины и поддержания необходимого хода требовалась соответствующая силовая установка. На «Наследники» ими выступали две гигантские паровые машины и 43 котла Бельвиля.
Из-за внушительных показателей англичане признали проект «Дрейк» слишком затратным. По сути, корабли данного типа занимали промежуточную нишу между классическими крейсерами и броненосцами, что накладывало на них ряд особенностей и отличительных черт.
После ходовых, во время которых они отклонились к югу от торговых маршрутов, «Наследник» лег в дрейф. Матросы загодя соорудили деревянный щит, его выбросили в море и провели учебные артиллерийские стрельбы. Налётов, который ранним утром поднялся на борт, задал множество вопросов и что-то записывал в блокнот.
Несмотря на ветер и волну 4–5 баллов комендоры и расчеты показали неплохой результат. Крейсер стрелял в движении, имея скорость двенадцать узлов и расстояние до мишени в тридцать кабельтовых[12].
В Тихоокеанской эскадре лучшими крейсерами считались «Аскольд» и «Новик», они показывали самую высокую точность и скорострельность. Сейчас «Наследник» вплотную приблизился к ним. Еще немного, и он ничем не будет им уступать. А опыт обязательно придет, Храбров знал, что рано или поздно, но непременно сделает свой крейсер эталоном для всех остальных. Плохо было лишь то, что снаряды для главного калибра в России не выпускались. Такие пушки просто не использовались ни во флоте, ни в армии. При покупке крейсера удалось создать некоторый запас боеприпасов, но в любом случае он закончится, особенно в условиях войны. И что тогда? Где брать снаряды, если англичане не захотят их продавать? А они точно именно так и сделают, так как поддерживают Японию.
По завершении учебных стрельб последовала команда на общее построение.
— Выражаю вам свою благодарность, Михаил Коронатович за ваши действия и действия ваших артиллеристов, — похвалил Храбров старшего артиллерийского офицера Бахирева. — Так же отмечаю комендоров[13], дальномеров, обслугу и всех прочих. Молодцы, ребята! Благодарю за службу, к обеду награждаю всех дополнительной чаркой водки!
— Ура! — в едином радостном порыве грянули матросы, одетые в бушлаты, брюки-клеш и тяжелые ботинки-прогары. Старослужащие «форсили» в обуви, носящей название хромачи.