Золотая гора защищала гавань с моря, а Перепелиная делила город на две части, Старый и Новый. Впереди, за небольшой речкой Лунхэ и служащей мостом дамбой, находилась железная дорога, вокзал и Старый город, представляющий собой беспорядочное скопление узких улочек, фанз и редких европейских домов. Порт и эскадру защищали многочисленные номерные батареи на горах и возвышенностях. Три из них считались наиболее важными, а потому носили имена — Электрический утес, Артиллерийская и Белый волк.
Справа находился порт и внутренний рейд. Сквозь летящую с небес кашу виднелись силуэты судов российской эскадры. Семь массивных броненосцев напоминали заснувших китов, неповоротливых и грозных, удобно устроившихся на воде и ни о чем не беспокоящихся. Среди них находились и крейсера. В эскадре Тихого океана их насчитывалось двенадцать единиц, включая вспомогательные и устаревшие, но часть перевели во Владивосток, а «Диана» несла дежурство на внешнем рейде. Крейсера уступали броненосцам по водоизмещению, бронированию и мощи, но зато превосходили в скорости, маневренности и возможности автономного плаванья. Среди них находился и новейший «Наследник», к которому Храбров испытывал едва ли не любовь. К крейсерам он вообще относился сугубо с теплотой. Для данного времени и нынешних технологий они представляли собой прекрасное произведение военного инженерного искусства, даже просто смотреть на них было приятно.
Канонерских лодок, эскадренных миноносцев и транспортов насчитывалось свыше двух десятков. Дюжина гражданских пароходов и парочка пакетботов дополняли картину. На выходе у Тигриного Хвоста работали землечерпательные пароходы, прозванные «грязнухами». Порт-Артур удобно располагался в стратегически важном заливе Люйшунь и имел такое несомненное преимущество, как незамерзающая бухта. Вот только размерами гавань могла бы быть и побольше. Ещё китайцы начали проводить работы по углублению дна, сейчас они продолжались, но как-то вяло, без огонька, так что броненосцы и самые тяжелые крейсера не могли пройти фарватером и покинуть бухту в отлив.
В двадцати милях к северо-востоку располагался порт Дальний, детище всесильного министра финансов Витте. В его строительство успели вложить колоссальную сумму в тридцать миллионов рублей, подвели ветку железной дороги, оборудовали больницей, электростанцией, причалами, механизированным портом, доками, мастерскими и прочими сооружениями. Обладающий прекрасной планировкой и расположением Дальний в короткие сроки занял второе, после Шанхая, место по грузообороту на всем континентальном побережье от Охотского до Южно-Китайского моря. Его удобная гавань была способна принять сотню броненосцев и океанических судов, она не замерзала зимой и не имела зависимости от приливов-отливов. По уму, базу Тихоокеанского флота стоило размещать именно там, а не здесь, хотя слухи, что через два-три года эскадру переведут в Дальний, ходили.
Витте имел на Дальний серьезные планы и всячески подстегивал развитие своего проекта. В Артуре же, с точки зрения Храброва, львиная доля службы, работ и строительства шла ни шатко, ни валко. Подавляющая часть собравшихся здесь адмиралов и генералов не имела реального военного опыта. Если они где и сражались, то молодыми мичманами и поручиками на последней Русско-Турецкой войне. Относительно недавний поход на Пекин никого и ничему толком не научил, слишком уж быстро он подошел к концу. Настоящая война закончилась двадцать шесть лет назад, с тех пор в крупных конфликтах Россия участия не принимала, все обросли «жирком», обленились, утратили хватку и погрязли в интригах.
Наместник Алексеев вел себя как сибарит и непререкаемый диктатор. В общении с офицерами он был вежлив, но не дай Бог кто-то из них посмеет его ослушаться! Таких вольнодумцев ждали гнев, опала и чертова дюжина якорей в корму! Командир Тихоокеанской эскадры Старк человеком был робким, острожным и безынициативным. Командуя флотом, он не смог отстоять свою независимость и послушно выполнял приказы Наместника. Но Алексеев лишь указывал, что надо делать, не неся за свои решения никакой ответственности. В случае неприятностей именно Старк оказывался крайним. Начальник штаба адмирал Витгефт зарекомендовал себя милейшим и добрейшим аккуратистом, адмиралом «бумаг и чернильниц». Хлебосольный, он с радостью принимал у себя офицеров, щедро угощал их коньяком и чаем с вареньем, оказывал разумную протекцию, но боевой опыт его равнялся нулю. Воевать он боялся, всеми силами открещиваясь от подобной чести. Адмирал Греве занимал должность командира порта. Медлительный, нерасторопный и сонный он непосредственно следил за различными работами. Именно Греве так повел дело, что подрядчики считали вполне допустимым явлением задержку сдачи объектов на год или даже больше. Наверняка там и без взяток не обошлось. Бывший командир «Громобоя» Иссен считался толковым моряком, но недавно получил контр-адмирала и сразу же доказал, что одно дело командовать крейсером, и совсем другое — несколькими судами. Единственными адмиралом, который заслуживал некоторого уважение Храброва, являлся князь Ухтомский, держащий брейд-вымпел[3] на «Пересвете» и исполняющий обязанности младшего флагмана эскадры Тихого океана. Да и то, он неплохо показывал себя лишь в мирное время, но что будет, когда начнется война? Кажется, смелости ему все же не хватало. Кроме указанных адмиралов, в Артур со дня на день должны были прибыть еще двое, Лощинский и Молас. Первый ранее служил младшим флагманом Балтийского флота и за проявленные качества удостоился Высочайшего благоволения. Второй, католик по вероисповеданию, ранее командовал броненосцем «Орел». Многих занимало, что от них ждать.