…Серж переговорил по радио с диспетчером, и вот уже наш самолёт с буквами LVAMG на правом крыле набрал высоту и с большим креном стал разворачиваться над бухтой.
Коричневая вода приливной волны (прилив поднимал с бара коричневые речные осадки) подкрасила устье реки Санта Крус под цвет окружающей патагонской земли. И только в километрах сорока от океана, там, где находится второй и последний городок на берегах этой реки Команданте Луис Педрабуена, вода резко изменила свой оттенок и весело засверкала бледно-изумрудным цветом. Втиснутая в узкие берега, река выглядела длинной зелёной змеёй, которая, извиваясь, ползла в сторону океана, и порой казалось, что мы летим не над рекой, а над извилистой дорогой, выкрашенной в зелёный цвет. На берегах 250-километровой реки мы насчитали всего 5 финок (усадеб), около которых, словно в оазисе, росли деревья, в основном пирамидальные тополя.
Патагонское плато — уникальный уголок планеты. Вытянутое с севера на юг, почти на 700 километров до Магелланова пролива, омываемое Атлантическим океаном на востоке и закрытое от Пасифика грядой Анд, плато представляет собой почти безжизненную полупустыню, лишенную лесов. Жёсткая трава и низкорослый кустарник — вся растительность этих мест. Сверху, с высоты несколько сот метров, эта земля похожа на испещрённое морщинами лицо старого индейца. Овраги и редкие впадины разнообразят скучный пейзаж вылизанной постоянными ветрами равнины.
Нам очень повезло — погода была солнечная, и мы во все глаза рассматривали Патагонскую землю, стремясь запомнить каждый изгиб реки, каждый овраг. Не полагаясь на память, без устали щёлкали фотоаппаратом.
Впереди на горизонте появилась гряда белёсых облаков с розовым оттенком. Такую картину можно часто наблюдать после захода солнца, когда его лучи подсвечивают расположенные выше тучи. Но сейчас был полдень, и нежно-розовый оттенок туч, похожий на цвет оперения фламинго, не вписывался в привычный для нас тон. «Los cordilleros de los Andes», — этими словами Серж поставил всё на свои места. Мы как зачарованные смотрели на заснеженные пики Анд, которые бесконечной цепью тянулись с юга на север. Собственно, слово «кордильерос» дословно и переводится «горная цепь».
С каждой минутой мы приближались к цели нашего путешествия и теперь, видя горы, пытались разыскать озеро, но, как и следовало ожидать, Серж первым показал рукой на узкую зеленоватую полоску у подножья гор и сказал: «Лаго» (озеро). Полоска становилась все шире и шире, и мы уже видим, как узкий хвост реки окунулся в озеро. Слева от этого места появились крыши домов маленького городка Калафатэ, на аэродром которого мы приземлялись. Заказанное пилотом такси, микроавтобус, стояло около деревянного домика. Только сейчас мы узнали, что до ледника нам предстоит ехать ещё 70 километров. Серж сказал, что с удовольствием показал бы ледник сверху, но сегодня в горах сильная турбулентность и лететь опасно.
Маленький, аккуратный, похожий на прибалтийские курорты город Калафатэ (4 тысячи жителей) кормится за счёт туристов, прибывающих сюда, чтобы взглянуть на чудо природы — единственный в мире ледник, к которому можно подъехать на такси или на велосипеде. По дороге мы видели много велосипедистов, направляющихся в сторону глейзера, так он именуется на дорожных указателях. Карлос, хозяин и водитель автобуса, пассажирами которого были только мы с Анатолием, узнав, откуда мы, сказал, что первый раз видит советских туристов. Мы улыбнулись и признались, что мы не туристы, а моряки и что фирма, с которой сотрудничаем, устроила нам эту экскурсию.
Сразу за последним домиком асфальт перешел в щебёнку, хорошо укатанную, но достаточно пыльную из-за обгоняемых и встречных машин. Дорога вынесла нас на берег озера. Слева потянулось предгорье. Картина, будто сошедшая с американских фильмов о диком Западе: безлесая коричневая равнина с табунами лошадей и стадами коров и горы вдали. А на обочинах дороги — масса ромашек («маргариток» — поправил Карлос). На берегу сверкающего чистейшей водой озера попадаются усадьбы. Посаженные около них пирамидальные тополя придают этим усадьбам вид украинских, ушедших в небытие хуторов.
Недалеко от дороги из-под земли вылез каменный «островок», словно скульптура, изваянная великаном. Высокие камни с изломами и нишами под определённым ракурсом смотрелись, как сказочная голова из «Руслана и Людмилы». Некоторые из них напоминали скульптуры с острова Пасхи. И всё это, наверняка, задерживало взгляд каждого побывавшего здесь, и, естественно, на камнях уже сверкали сделанные руками туристов надписи. Здесь успели побывать граждане Ушуаи, Мюнхена и других городов мира. «А может, и нам оставить на память: ЗДЕСЬ БЫЛИ ТОЛЯ И ПЕТЯ. Пусть не только в парижских туалетах будут надписи на русском языке». Мы весело посмеялись вместе с Карлосом и дружно решили, что если уж отмечаться, то лучше это сделать на вершине трехкилометрового пика по соседству с ледником.