Получить в «магазине Шателиса» (так называли моряки магазин № 14 в рыбпорту, в котором все рыболовные суда снабжались продуктами в рейс), хорошее сухое вино было сложно. Иногда предлагали креплёное, портвейны даже, чему многие моряки были рады. Но наш 2-й штурман получал только сухое, иногда полусухое вино. Люди, в конце концов, поняли, что это помогает легче переносить тропическую жару и перестали вспоминать о других рейсах с винным застольем в северных холодных широтах.
Промысел креветки начали в районе Жебу-Кошеу, к югу от Сенегала. Суда тралили одним бортовым тралом. С БМРТ «Витас» каждое промсудно брало лёд, выловленную креветку экипаж обезглавливал, рыбмастер тщательно промывал её несколько раз (вся креветка шла на экспорт, и не дай бог, если количество бактерий превысит норму!), пересыпал льдом, и на следующий день груз сдавался на «Витас». Юрий Александрович Шмаков, технолог экспедиции, был прекрасным специалистом и очень требовательным к качеству продукции. Но креветка ловилась плохо, даже плановые 140 кг не всегда можно было вытянуть.
Находившееся в составе экспедиции поисковое судно «Неринга» пыталось освоить двубортную систему, с которой работали все иностранные суда: итальянские, сенегальские и др. Но успеха эта система не имела. Тем не менее, «научники» из Калининградской промразведки, авторы этой системы, уговорили Михасько подписать акт о том, что система работает хорошо. Капитаны-промысловики возражали против такого резюме, но нет худа без добра. Не подпиши Михасько этот акт, следующий рейс не был бы для меня столь необычным, не был бы столь замечательным. Об этом впереди.
Как и предвиделось, экспедиция в целом план не выполнила. Только три «хохла» — Кирко, Рябко, Черненко — взяли план. С трудом, но взяли.
Уже после ухода с капитанского мостика однажды я перебирал свой архив и старался сосчитать сделанные мною рейсы. Приятные воспоминания о прошлом вдруг высветили одну важную деталь: оказывается, я никогда не возвращался без выполненного плана. Наиболее памятный рейс для меня был рейс на СРТ-4179 в район острова Сейбл на облов скумбрии.
Остров Сейбл, называемый моряками «островом кораблекрушений», хранит на своих отмелях более 100 затонувших судов. Низкий, песчаный, безжизненный, скрываемый частыми туманами Гольфстрима, этот остров ещё и кочует. Океанские волны потихоньку сдвигают эту груду песка в среднем на 100 метров в год.
Мы подошли к нему на минимально разумное расстояние. В бинокль хорошо просматривался одинокий домик недалеко от маяка, чахлое деревце около него, и ничего и никого более. Это был мой второй рейс в качестве капитана. Промобстановка здесь в том году была очень плохой. Суточную нагрузку в 3 тонны было не так-то просто выловить. Мы работали на уровне всех судов, и когда до конца промысла оставалось около недели, никто из экипажа не верил, что мы вернёмся домой с планом и с хорошим заработком. Перед нами 27 клайпедских судов ушли домой без плана. Последние два дня кое-кто из команды стал роптать: «Зачем эти постановки, выборки трала? Только мучаемся зазря. Всё равно рыбы нет, плана нет». До плана — 25 тонн, которые смотрелись безнадёжно недосягаемыми.
На вахте старпома поставили трал. Эхолот записал «спичку». Стали выбирать трал. (Мы не имели на СРТ в то время ИГЭКа прибора — контроля захода рыбы в трал.) Подтянули подбору трала к планширю. Весь трал смотрит вниз, полный скумбрии. Тралмастер Иван Тимофеевич медленно, боясь неверным движением разорвать трал, стал поднимать куток с рыбой. На палубу хлынула серебром сверкающая скумбрия. Вся команда «загорелась», заливая рыбу в бочки; бондарила их, спускала в трюм. Три часа мы выливали рыбу из трала. Находившийся неподалеку от нас ПР «Гедрис» принял «свежак» и выписал нам квитанцию на 27 тонн. План сделан. Это была настоящая радость. Мы вернулись на прежнее место и сделали еще один трал, теперь уже на вечерней зорьке — 5 тонн. На следующий день мы снялись домой. На всю мою жизнь этот рейс дал мне настоящий урок — не сдаваться до последней минуты.