История со Сьерра-Леоне была довольно шумная. Кое-кто полетел со своих мест, но многие отделались лёгким испугом. Для меня же работа в зоне Сьерра-Леоне была интересной, так как в ней была новизна и некоторая независимость от начальника экспедиции (была такая должность над группой судов). Я первый раз работал на судах типа СРТМК. Построенные на «Ленинской кузнице» в Киеве они имели морозильные установки, способные морозить 5–6 тонн рыбы в сутки. Из этого расчёта давались планы добычи — 5 тонн. Но не каждый день ловилось по 5 тонн. Иногда бывали в пролове, иногда наоборот — залавливали до 20 тонн. В таких случаях, чтобы не выбрасывать рыбу за борт, старший рыб- мастер Володя Дубинин, хороший человек, поступал так: когда рыба в камерах была заморожена до минус 3–5 градусов (вместо минус 18 по ГОСТу), он выбивал камеру, при упаковке клал один брикет замороженной рыбы, затем 9 кг свежей рыбы, наверх снова брикет подмёрзшей рыбы. И в трюм, где температура держалась, во всяком случае, её старались держать довольно низкой. Когда набирали полный груз рыбы, на разгрузку шли в порт Фритаун, где рыбу выгружали обычно без замечаний. Но если от рыбы шёл лёгкий запашок, фирма грузила её на грузовик и отправляла в деревни в джунгли. В порту на борт прибывала бригада грузчиков из 30 человек со своим поваром, лебёдчиками и охранниками, которые с палками в руках не давали местным жителям воровать рыбу во время выгрузки.
Заход в порт, вернее в реку, где расположен порт, капитаны осуществляли сами, без лоцманов. Становились на якорь на внутреннем рейде и ждали утром постановки к причалу. На швартовку приходил лоцман-англичанин. Первый раз, как обычно, по традиции, после швартовки я пригласил его в каюту, где на столе стояла хорошая закуска и бутылка водки. После первой рюмки этот англичанин стал как-то странно и радостно улыбаться, а после третьей его пришлось выводить под ручки. Как-то раз утром мы готовились к швартовке и ждали лоцмана (все швартовки я делал сам, лоцман только присутствовал на мостике для протокола). Пришёл «мой друг», чуть-чуть навеселе, и вдруг он увидел на холодильнике бутылку из-под виски «VAT-69», в которой я обычно держал компот. Англичанин схватил эту бутылку, прижал к груди, стал гладить как ребёнка и говорить: «О, whisky, o-o, whisky!» Я с трудом объяснил, что там сладкий компот, налил ему рюмку водки, и мы пошли швартоваться. Англичан-алкоголиков можно встретить во многих портах бывших британских колоний.
Якорная стоянка на рейде Фритауна не всегда была безопасной. Современные морские пираты — совсем не выдумка досужих публицистов, сочиняющих захватывающие истории о «мадам Вонг». В описываемое время однажды на рейде Лагоса (Нигерия) стоящее на якоре датское судно с грузом радиоаппаратуры было захвачено ночью пиратами, которые сумели тихо изолировать команду и до рассвета благополучно выгрузить из трюмов дорогостоящий груз на лодки.
Овеянные романтикой пираты и флибустьеры ушли в прошлое. Да и не было у них никакой романтики. Были «бандиты с большой дороги», только дорога та называлась морем. Многочисленные книги о пиратах, в том числе «Остров сокровищ» Стивенсона и книга писателя Стейнбека о капитане Моргане сделали своё недоброе дело, представляя пиратов чуть ли не рыцарями и джентльменами. На самом деле это были опустившиеся люди, не умеющие и не желающие трудиться, не имеющие чести.
Не романтикой нужно окутывать пиратское сословие, а позором. Даже сэр Френсис Дрейк, чьим капитанским мастерством я восхищаюсь, был по сути своей просто грязным пиратом. Всё его плавание вокруг света примерно через 50 лет после экспедиции Магеллана, по сути дела, преследовало цель не открытия новых земель, а захвата богатства у расширяющей своё могущество Испании после изгнания оттуда евреев. Открытия пролива, названного впоследствии проливом Дрейка, на самом деле не было, так как Дрейк не прошёл его, а следовательно — не открывал. Он лишь по воле погоды оказался к югу от Магелланова пролива. Используя элемент неожиданности и вероломства, Дрейк набил трюм «Golden Hind» драгоценностями, захваченными чисто пиратским методом у испанцев. Он был удачливым капитаном. Понятие «удача», по моим меркам, не от небес зависит, а только от личности. Но здесь я должен сказать, что везение было, потому что подводный риф, на который село килем груженное золотом судно Дрейка, оказался плоским, корпус не был повреждён, а погода была относительно тихая, что позволило после нескольких напряжённых часов «сидения» и выброса за борт почти всех пушек благополучно сойти на чистую воду. Но не вздумайте сказать англичанам, что Дрейк был пиратом. Для них он национальный герой. Конечно, он участвовал до этого в морских сражениях с испанцами, и притом успешно, но не привези он из кругосветного путешествия награбленного богатства, кто бы из нас, неангличан, знал бы что-либо об этом Дрейке?.. Да и пролива Дрейка не существовало бы. Было бы другое название. Выходит, только благодаря золоту Дрейк стал Дрейком, памятник которому возвышается на высоком месте в порту Плимут. Мы должны называть пиратами всех морских бандитов, будь они на быстроходных современных катерах, на джонках или на малых африканских пирогах.