— Оставьте, Бержерак; три дня тому назад я убедился, что этот человек, так нагло назвавшийся моим братом, — обманщик. Уже три дня таю я в себе негодование. Конечно, показания лакея недостаточно, но благодаря поискам, расспросам и угрозам я добился более существенных доказательств. Будучи уверен, что обманщик не уйдет от меня, я умышленно не беспокоил его до сегодняшнего вечера, я хотел уличить его на глазах всех моих дорогих гостей, видевших, как сердечно я принял его в дом. Прием был сделан публично, пусть же и изгнание будет на глазах у всех!
Мануэль невольно приблизился к Сирано.
— Савиньян, Савиньян, умоляю тебя, защити меня, я теряюсь, я не знаю, что мне думать, что говорить!
— Граф, вы затеваете опасную игру. Опомнитесь вовремя. Доказательства тождественности Людовика существуют; кроме того, у меня в руках находится оружие, силы которого вы не знаете: это оружие — завещание вашего отца!
— Сирано, вы жертва обмана, так же как и все мы. Этот человек не принадлежит к роду графов де Лембра, он воспользовался и злоупотребил вашим хорошим побуждением, и вы, ничего не подозревая, невольно поощряете это мошенничество, жертвой которого должен был быть я! — возразил Роланд хладнокровно.
— Прекрасно, а что вы скажете относительно поразительного сходства этого молодого человека с вашим отцом? Наконец, что значат письменные доказательства? — кипя негодованием, спросил Бержерак.
— Мне нечего больше говорить, я сделал свое дело — изобличил обманщика, остальное — дело господина судьи.
— А, значит, и господин судья замешан в этом деле? Поздравляю вас, граф, вы все прекрасно предусмотрели.
Судья приблизился и проговорил с нескрываемым удовольствием:
— Да, сударь, все предусмотрено. Ничто не уйдет от внимания правосудия, вы понимаете? Ничто, запомните это. Вот уже три дня по просьбе графа я старался разрушить то, что вы создали, и я расспросил и захватил ваших соучастников.
— Моих соучастников?! — крикнул Сирано. — Предупреждаю вас, господин судья, удержите ваш язык, если хотите избежать ссоры!
При виде угрожающего жеста воинственного автора «Путешествия на Луну» Жан де Лямот предусмотрительно отступил на несколько шагов назад и, уже стоя на почтительном расстоянии от Сирано, продолжал более спокойно:
— Потише, потише, господин Бержерак! Я не какой-нибудь хвастунишка; меня еще никто не величал Капитаном Сатаной, и если я говорю, что граф поступил правильно и как повелел ему долг, то на это у меня есть основание!
— Какое, если можно спросить? — Свидетельские показания.
— Свидетельские показания? — удивился Сирано.
— Да, показания цыгана Бен-Жоеля и сестры его Зиллы.
— Ну, слава Всевышнему, я спасен! — воскликнул Мануэль.
— О легковерное дитя, неужели ты еще ничего не понимаешь? — с досадой спросил Сирано.
Действительно, Мануэль еще не понимал глубины бездны, в которую его тащили.
Дверь отворилась, и на пороге появились Бен-Жоэль и Зилла. Мануэль рванулся было к ним, но, всмотревшись в их лица, отшатнулся, бледнея: лицо Бен-Жоеля было пасмурно, как осеннее небо, Зилла же казалась холоднее льда. Лишь в эту минуту несчастный юноша понял все и почувствовал, что гибель его была неизбежна. Сирано же, успокоившись, уселся в удобной позе и приготовился терпеливо слушать роли новых актеров.
XIII
Цыгане остановились на пороге.
— Подойдите ближе и расскажите всю правду, — проговорил судья важным голосом.
Окинув быстрым проницательным взглядом все общество, Бен-Жоэль тихо подошел к столу, у которого восседал Жан де Лямот, и сказал смиренно:
— Я уже признался вашей милости в своей вине, и теперь покорно жду вашего благосклонного суда.
— Хорошо, об этом мы поговорим потом, теперь же скажите, узнаете ли вы этого господина?
Цыган взглянул на Людовика де Лембра, на которого ему показал судья, и просто ответил:
— Да, это Мануэль, мой товарищ!
— Прекрасно, ваша правдивость зачтется вам в ряд смягчающих вину обстоятельств. Теперь расскажите этому уважаемому обществу, так же как вчера рассказали мне, что побудило вас выдать вашего товарища Мануэля за графа де Лембра.
— Да, изволь сейчас же все это рассказать, бездельник, так как твоя жульническая проделка больше всего обрушилась на меня, — добавил Роланд.
— О, господин судья, вина моя весьма простительна, — отвечал цыган шутливо. — Случай столкнул меня с господином Бержераком, и господин Бержерак по каким-то признакам предположил, что Мануэль — это граф Людовик де Лембра. Я, конечно, воспользовался благоприятным случаем, чтобы составить счастье одному из моих братьев, в надежде, что и на мою долю перепадет малая толика деньжат, благо Мануэля нельзя назвать ни неблагодарным, ни скупым.