— Дурак! Этот писаришка известен так же во всем Париже, как сам Бержерак: они неразлучны. Убей мы его теперь, и на другое утро Бержерак был бы уже извещен о его смерти. Надо так устроиться, чтобы Бержерак и не подозревал о его смерти, иначе все дело может прогореть. Необходимо пристукнуть его в глухом месте, где бы никто не знал, кто он и откуда. Поняли ли вы меня теперь?
— Вполне! Но ведь если он все время будет так ехать то, чего доброго, заведет нас прямо в Орлеан!
— Вы думаете? Я же уверен, что уже в Этампе вы пустите в ход вашу рапиру. Уж будьте в этом уверены! Какие-нибудь двенадцать лье утомят и коня, и всадника и заставят их свернуть с дороги для привала.
— Есть ли хоть приличный постоялый двор в этом Этампе? — спросил Пояструк.
— Не знаю, я там еще не бывал; оставим право выбора нашему проводнику; авось он не оплошает.
— Каково бы ни было наше пристанище, невелика беда: все равно недолго нам прохлаждаться там! — заметил цыган.
— Ну, уж извините, далеко не все равно, ведь мы не сейчас же отправим его к праотцам!
— Почему не сейчас? — удивился Ринальдо.
— А потому, что я буду голоден, как собака, и притом уставши. Я подкреплю свои силы, а тогда уж возьмусь за дело.
— Я думал, что вы меньше заботитесь о своей плоти! — угрюмо заметил Ринальдо, искоса поглядывая на худую фигуру Эстабана.
— Что?! Вы насмехаетесь? — воскликнул дворянин, сдвигая брови.
— Хорошо, хороню, не сердитесь только! Вы будете есть, будете пить и убьете своего противника, когда вам заблагорассудится! — поспешно проговорил Ринальдо, невольно побаиваясь своего достойного спутника.
— Где же он? — засуетился итальянец, привставая па стременах.
Действительно, Кастильян, пришпорив лошадь, скрылся из глаз замешкавшихся друзей. Догнав молодого человека, путешественники без дальнейших недоразумений прибыли в Этамп, где, действительно, как и предполагалось, Сюльпис сделал привал.
Ровно в двенадцать часов Кастильян соскочил с лошади перед дверями «Венценосного павлина» и, бросив поводья подбежавшему конюху, отправился на кухню. Он предполагал здесь закусить и отдохнуть до ночи, а тогда уже продолжать свой путь.
Ночная поездка совсем не страшила его, и он намеревался в продолжение первого дня сделать два привала, через каждые двенадцать лье, иначе говоря, в первые сутки проехать четверть всего пути.
Довольно хороший аппетит молодого секретаря теперь, благодаря моциону и благотворному действию чистого воздуха, еще более усилился, и он поспешно вошел в кухню.
Время было самое подходящее, так как именно тогда, когда Сюльпис переступил порог кухни, повар, стоявший у очага, в последний раз повернул огромный вертел, унизанный жареными кусками мяса, наполнявшего комнату приятным запахом.
— Как раз вовремя! Явись вы пятью минутами позже, и жаркое, наверное, пригорело бы! Чем могу служить? — учтиво кланяясь, спросил хозяин.
— О, все равно, лишь бы скорее! — ответил Кастильян.
Повар ловко приподнял вертел и сбросил жаркое на огромный, переполненный соусом, противень.
Быстро накрыв отдельный столик и пододвинув стул, хозяин любезно подал прелестно подрумяненную пулярку.
— Пожалуйте! Пока что покушайте этого! — проговорил он гостеприимно.
Сюльпис с жадностью набросился на еду. Между тем кухня-столовая наполнялась народом. Здесь преобладали офицеры и кадеты гарнизона Кастельжалю, квартировавшего в Этампе.
Все места за длинным обеденным столом были уже заняты, когда в комнату вошел сеньор Эстабан со своими товарищами.
На общем совете было решено, что Пояструк будет играть первенствующую роль в предстоящей кровавой комедии.
— Эй вы! Место мне и моим дорогим спутникам! — горделиво проговорил он, оглядывая обедающих, затем прибавил, обращаясь к своим спутникам: — Надеюсь, господа, вы не откажетесь разделить со мной трапезу?
Оба достойных джентльмена молчаливыми поклонами выразили свое согласие.
Между тем хозяин, озабоченно оглядевшись кругом, учтиво проговорил вновь прибывшим:
— Как сами изволите видеть, везде переполнено!
— А там? За маленьким столом? — указал дворянин на столик Кастильяна.
— Действительно… Если молодой человек позволит, я поставлю ваши приборы рядом.
— Ну, это мы увидим, как осмелится он не позволить! — проговорил Пояструк, подходя со шляпой в руке к Кастильяну.
— Молодой человек! — начал он с утрированной вежливостью.
Приподняв глаза от тарелки, Кастильян с удивлением взглянул на странного незнакомца.