Наш слабый зенитный огонь всё же имеет хоть какое-то воздействие на вражеских пилотов, они начали набирать высоту, чтобы избежать огня скорострельных пулемётов, и уже скоро огонь из ДШК становится бесполезным, но мы всё равно ведём непрерывную стрельбу, чтобы хоть как-то заставить нервничать пилотов. Чем выше высота, тем труднее прицеливание и легче увернуться от бомб, но это в теории…
Когда «юнкерсы» переходят в пике, сухогруз успевает резко отвернуть в сторону, я же даю команду застопорить машину. Уловив момент отделения бомб от самолета, я внимательно наблюдаю за направлением их падения, чтобы произвести нужный маневр. Самолет при пикировании резко снижается, подставляет себя под огонь наших зениток, и они бьют, как говориться «на расплав стволов». Я действую по интуиции, к такому меня никто не готовил. Страха почти нет, только какое-то нездоровое возбуждение и азарт, как во время охоты. К тому же фашистские летчики не проявили большого упорства и решительности. Сбросив бомбы с некрутого пикирования, они ушли в сторону берега, в сухогруз и тральщик не попала ни одна из бомб. Столбы разрывов легли далеко от нас, хотя мне показалось, что рядом с американцем всё же упала одна из бомб.
— Ромашка, свяжись с этим мудилой! — я с трудом разжимаю руки держащие штурвал и тыкаю в сторону сбежавшего сухогруза — и гони его в стойло! Узнай у него, есть ли повреждения и потери. Сидоренко, доклад!
— Повреждений и потерь не имеем! Расход боеприпасов доложу после подсчёта! — докладывает бледный старпом, у него это тоже первый бой, но держался он молодцом, действовал уверено.
— Уф! Чуть не обделался! — это делится своими эмоциями Иваныч, который по боевому расписанию был в рубке. Все сначала робко а потом все сильнее и сильнее начинают смеяться, этот смех почти истерический, нервный, но сейчас он снимает напряжение на ходовом мостике.
— Как мы их! — Изя тут как тут, во время боя он был возле орудия, а теперь тоже поднялся на мостик — струсили и убежали!
— Повезло нам просто, видимо у них горючка на исходе, а то бы они нас раскатали в тонкий блин! Что такое два пулемёта и пушка на три судна? Да считай ничего, с первого захода не получилось у них, а на другие уже времени не было — поясняет Сидоренко замполиту прописные истины, он явно зол — да нам бы и одного «юнкерса» хватило, наши пулемёты только что бы от себя мух отгонять! Толку ноль! Даже не зацепили никого!
— Остынь Никита, первый заход мы им сбили? Сбили! Так что не всё так плохо, мы конечно всё равно что из рогатки по ним стреляли, но тем не менее они не попали, а значит бой выигран! Мы корабль охранения конвоя, и если все в караване целы, значит мы свою задачу выполнили! — успокаиваю я своего начальника БЧ. Хотя он прав конечно, вооружили нас слабо.
Итак, бой с «юнкерсами» закончился. Меня потихоньку отпускало напряжение, вернулся и страх. В голову лезли разные мысли, «а что, если бы?» и тому подобная ерунда. Я встряхнулся, паниковать будем потом, ничего ещё не закончилось, они могут вернуться, нужно навести порядок в моём маленьком «царстве», соберись тряпка! Тральщик подошел к подвергнувшемуся атаке сухогрузу, и я в мегафон высказал капитану всё что думаю про него, не стесняясь в выражениях, густо переплетая английские и русские слова с ненормативной лексикой. Капитан американца, возмущенно заявил, что если бы наш ход был полным, то мы были бы уже в порту, и без зазрения совести предложил мне бросить поврежденный корабль и идти к порту вдвоём. Я аж задохнулся от возмущения.
— Слушай меня сюда гнида! Если ты ещё хотя бы раз, без моего разрешения вывялишься из строя или увеличишь скорость, я буду стрелять не по самолётам, а по твоей корме! Я повторяю один раз и огонь открою без предупреждения! Луше я тебя падла сам потоплю, чем буду бегать между вами двумя и выбирать кого прикрыть! — когда я говорил эти слова я совсем не шутил, и пусть я произнёс их на русском языке, но «союзник» меня без сомнения понял. Наш путь ещё не закончился и налёт может повторится, началась твоя война Витя!
Глава 8
Два крупных сухогруза, следовавших в охранении лишь одного тральщика, — слишком заманчивая для противника цель. Я не обманулся в своем предположении: перед заходом солнца фрицы повторили налет — на этот раз четырьмя «юнкерсами». Первым самолеты заметил с американского транспорта и тут же подняли сигнал. Я снова повел тральщик навстречу противнику и приказал Сидоренко, как и в прошлый раз, открыть заградительный огонь.